Один из архитекторов, который хотел получить работу, вручил ему чертежи, где просто-напросто добавил к особняку лишний этаж. Шон понимал, почему он решил пойти этим путем. В этом был смысл: классический ход и элегантное решение, практически незаметное невооруженному глазу. Личная резиденция Шона органично вписалась бы в общий стиль постройки, но это было так глупо. Была только одна причина, по которой он позволил себе взяться за перестройку тысяч акров и решил возвести этот «колосс» у черта на куличках: Шон оставался гением стекла и металла, продавая гладкие блестящие «лопаты» с цифровым наполнением. Какой смысл делать свое логово тайным? При реставрации особняка он и так собирался улучшить его, отдав при этом дань прошлому. Разве этого мало, чтобы попасть в учебники по истории? Для себя Шону хотелось чего-то более современного. Именно Фискер вдохнул в здание новую жизнь, именно ему пришла в голову идея подчеркнуть прошлое, используя основную часть особняка, и отправиться в будущее, соорудив парящее гнездо исключительно для Шона Игла. Было бы в три раза дешевле просто снести все и начать строить заново, но Шону хотелось сохранить каркас. Какой смысл вообще строить здесь, если не отдавать дань прошлому?

Хотя временами ему хотелось сравнять это место с землей и уехать: несмотря на то что все перестроили и добавили много нового, это все еще был особняк Игл из его детства, и призраки прошлого не отпускали его.

Возникало чувство, что новый, реконструированный и расширенный, особняк наслаивался на старый. Это была свежая оболочка, покрывающая прогнившие внутренности; паразит, ползающий по инфицированному телу хозяина. Под определенным углом и в определенные моменты здание заставляло Шона трепетать от ужаса. Призрак старого особняка Игл копошился под поверхностью нового. Он все еще был там и даже, наверное, стал сильнее. Отремонтировав дом, Шон словно дал новую жизнь старому призраку.

Иногда ему в голову приходила мысль, что он вытащил прошлое на поверхность, вместо того чтобы зарыть его в землю. Зло – не было лучшего слова, чтобы описать его отца и тех людей, которыми, согласно рассказам, были его дед и прадед, – эхом отзывалось в этих стенах. Как сильно ни старайся, начать полностью с чистого листа невозможно. Прошлое всегда будет стоять на пути даже самых лучших намерений. Иногда Шону казалось, что особняк стоит на страже: мрачный, зловещий и угрюмый, он следит за холмом, долиной и рекой; следит за ним так же, как следил за его предками, стремясь убедиться, что прошлое никогда не оставит его в покое.

Но, наверное, это всего лишь плод его воображения, ведь Билли видел совсем другое.

– Черт побери, – еле слышно пробормотал Билли.

Шон изо всех сил старался сдержать улыбку. Они все еще ехали по дороге, выставляющей панораму особняка Игл в выгодном свете. С южной стороны газона стоял строительный кран, с которого свисал привязанный канатом камень: его предполагалось добавить к груде камней того же размера – каждый из них был больше того джипа, в котором они ехали. Пять самосвалов исчезали на холме по другую сторону особняка, направляясь в лес. На просторной лужайке сгрудилось шесть фургонов, составлявших подобие деревушки и предназначенных для строителей. Прораб заверил Шона, что к концу октября, когда большая часть работ будет закончена, от них избавятся. Неподалеку от бухты стоял сарай с металлическими опорами, который временно использовался в качестве склада, но на следующей неделе его должны были снести. В нем больше не нуждались. Строительство входило в стадию отделочных работ. Весной, когда сойдет снег, будет завершен ландшафтный дизайн, а к следующему лету Шон сможет привезти сюда гостей.

– Ого, – проговорил Билли. Шон глянул на него, но оказалось, что его спутник смотрит вовсе не на поместье, а куда-то в сторону – туда, где густо растут деревья. – Ты это видел?

Шон почувствовал раздражение. Билли должен был смотреть на особняк Игл.

– Нет. Что там?

– Кажется, я заметил чернохвостого оленя. Он с огромными рогами и полностью черный. Этот зверь будто сошел со страниц сказки или книги со страшилками, – Билли тряхнул головой. – Он появился всего на долю секунды. Честное слово, я даже не уверен, что действительно видел его. Возможно, показалось.

– Скорее всего, так и было, – отозвался Шон. – Шум от стройки и толпа людей, должно быть, распугали почти всех зверей в округе.

– Ага, – сказал Билли, снова поворачиваясь к зданию, стоявшему перед ним. – Вот это размеры, – произнес он.

– Особняк? Шестьдесят комнат для гостей плюс помещения для проведения конференций и размещения персонала. А еще кухня, столовая, спа, спортзал. Ну и прочее дерьмо.

– Да нет, – сказал Билли. – Я про Гнездо.

– А. Ну да, логично. Это приватная зона. Много открытых пространств и света.

– По сравнению с особняком, это небо и земля. Возникает ощущение, что оно вот-вот взлетит и отправится на Марс.

– Это хорошо или плохо? – спросил Шон. Он отчасти сердился из-за того, что приходится задавать этот вопрос. Неужели нельзя просто взять и сказать, что оно великолепно?!

– Ну, не мне отвечать на этот вопрос. Оно выглядит современно, это точно. И отличается от всего остального. Особняк прекрасен, по-старинному роскошен, и мне понравилось, что ты решил сохранить его прежние черты. Если взглянуть под определенным углом, он явно напоминает дом с привидениями. Возможно, это неотъемлемая часть характера здания. Ну, знаешь, если бы у зданий была личность… – Он ухмыльнулся и фыркнул от смеха. – В одной из гостевых комнат нет же кровавых обоев на стенах?

– Черт. Тебе повезло, что ты не рос здесь. Жуткое местечко.

– Да-да, знаю. Отсутствие электричества и водопровода. Бла-бла-бла. Вы обходились газовыми лампами и печкой, а когда сломалась колонка, пришлось таскать воду из реки. Зимой приходилось носить с собой топор, чтобы сделать прорубь и набрать воды, и дорога и туда, и обратно шла в гору, – сказал Билли. Его голос звучал резковато, но Шон ничего не мог предъявить ему по этому поводу.

– Тебе не пришлось проходить через это, – сказал Шон. Он изо всех сил старался не сорваться, вспомнив об отце и о пожаре. – Это было не лучшее место для ребенка.

– Не забывай, что я прожил здесь с тобой две зимы, – теперь грубость в голосе Билли невозможно было ни с чем спутать. – Ты не уставал повторять, как комфортно в хижине, по сравнению с тем, через что тебе пришлось пройти в детстве. Какой бы дерьмовой ни была печь, ты напоминал о том, что у нас почти всегда есть электричество и ручная колонка с водой, а это уже гораздо больше, чем то, что могла предложить сторожка. Ничто не сравнится с тем, через что прошел в детстве бедняжка Шон Игл.

Шон сделал глубокий вдох. Нужно разрядить напряжение и сменить тему. Он постарался говорить как можно беззаботнее, как будто они болтали о пустяках.

– Ладно, ладно, – сказал Шон, – но все же расти в этом месте и жить здесь после колледжа – не одно и то же. Когда мы работали в особняке, это было похоже на приключение.

– Как скажешь, Шон. Как скажешь.

Шон приветственно помахал, проезжая мимо парней, работавших на газоне. Учитывая, что большая часть работ была закончена, на стройплощадке осталось меньше сотни рабочих. Порой, когда строительство разворачивалось на полную мощность, на стройке находилось по триста человек одновременно, и еще пятьсот базировалось в Уиски Ран. Им пришлось арендовать автобусы для перевозки рабочих из Кортаки, Сиракьюса и Олбани и еще несколько, чтобы возить людей из Оттавы.

Шон остановил машину перед входом в особняк. На лестнице его ждал прораб, и телохранители отъехали в сторону на втором джипе. Билли потянулся к ручке дверцы, но тут Шон положил руку ему на плечо.

– Слушай, мужик. Помнишь, как мы залезли в тоннели винного погреба и наткнулись на бухло, которое, скорее всего, осталось там со времен сухого закона?

Билли кивнул.

– А напившись, мы заплутали, пытаясь выбраться? Черт побери, чувак, честно говоря, я думал, мы там и сдохнем, – он рассмеялся и своим смехом заразил Шона. – Почему так смешно? Мне весело это вспоминать несмотря на то, что мы просидели там – сколько? – пять, шесть часов?