Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Девчонки, похоже, и не думают униматься. Опять пишут. А потом еще. Сообщения идут друг за другом.
— Тебя вечером на свидание приглашают. Романтическое. Ты согласна? — интересуется Ковалёв.
Следить за дорогой и всплывающими на телефоне уведомлениями получается так себе. Замечаю, что последнее — действительно с предложением встретиться. От Ярослава. «Ты согласна?» Андрей повторил дословно.
Становится чудовищно неловко. А следом приходит мысль, которая повергает в шок. Предложи сейчас Андрей полететь с ним — и я бы уже отменяла дела и просила девочек прикрыть меня в институте. Жаль, Ковалёв не предложит. Эта фантазия так цепляет, что я до самого аэропорта не могу перестать думать о своей реакции. Импульсы импульсами, Яна, но гордость ведь какую-то нужно иметь!
— Ты сообщишь, когда вернешься? — уточняю, паркуясь у входа в аэропорт, наплевав, что буквально под носом висит запрещающий знак.
Андрею нельзя опоздать на самолет.
— Не знаю, — отвечает он, даже не повернув головы.
Закусываю губу и впиваюсь пальцами в обивку руля до скрипа кожи. Перед глазами возникает картинка, как вчера в клубе я прижималась к Андрею и чувствовала гулкие удары его сердца. Маловероятно, что смогу о таком забыть. Да и не хочу.
— Видео удали, Яна, — напоминает Ковалёв. — Не дай бог, родители увидят, их хватит удар.
— Хорошо, — коротко киваю я и все же позволяю себе взглянуть на Андрея.
Всего несколько часов назад сходила с ума от его рук на своем теле, а сейчас — рассыпаюсь на осколки от равнодушия, с которым он смотрит на меня.
Ковалёв скрывается в здании аэропорта. Я сижу какое-то время, глядя в одну точку. На сердце камень размером с огромный метеорит. Мне жаль, что Андрей улетел.
В институт еду с неохотой, но понимаю, что закрыться дома и грустить — это не вариант. Нужно делать привычные вещи через силу. Завтра станет легче. По-другому и быть не может. Время — самый лучший лекарь.
Вика и Катя обсуждают вчерашний концерт, затем переходят на смерть Пауля. Подробности никому не известны, но в комментариях на его страничке пишут, что парень умер от внезапной остановки сердца прямо на тренировке. Такой молодой… Просто уму непостижимо… Чудовищная несправедливость!
— Всё в порядке? — интересуются девочки, когда я молча стою рядом и невидящим взглядом смотрю в толпу студентов, не участвуя в обсуждениях.
Все мысли опять об Андрее. Наверное, он еще в самолете. Можно было бы погуглить информацию о рейсе, но не хочу. Ничего не хочу.
— Не выспалась, — пожимаю плечом. — И вообще, тема смерти с недавних пор для меня тяжелая, вы же знаете.
— Опять что-то видела? — интересуется Вика.
Однажды рассказала девочкам, что мне снится прабабушка и мы с ней общаемся. Они тогда высмеяли меня, подумали, что развожу их. Но после той аварии, где покалечились одногруппники, поняли, что я серьезно.
— Не особо. Ладно, я поехала на съемку, созвонимся.
Никакой съемки сегодня, естественно, нет. Я еще вчера все отменила. И это к лучшему. Зачем портить другим настроение своим кислым видом?
Благо дома ни перед кем не нужно притворяться, что у меня все хорошо. Быстро принимаю душ, завариваю чай и располагаюсь на диване. Но мое уединение с самой собой нарушает видеозвонок от близнецов.
Почти час болтаю с парнями, в конце к нам подключается мама и спрашивает об Андрее. До них с отцом тоже дошло печальное известие о смерти его друга. Я отвечаю, что Ковалёв, как всегда, закрылся в себе и не показывает, как ему на самом деле больно.
Закончив общаться с семьей, собираюсь лечь спать, но мысли об Андрее по-прежнему крутятся в голове и не дают покоя. Беру телефон с журнального столика и набираю короткое СМС:
«Ты долетел?»
Отправить не успеваю. Ковалёв меня опережает.
«Зря не пошла на свидание», — приходит от него.
Зависаю над коротким текстом, чувствуя, как пульс стучит в висках.
Наверное, родители позвонили Андрею, а близнецы по привычке подключились и тоже захотели поговорить. Мальчишки и дня не могут прожить без упоминания обо мне. Кроме них, больше некому сдать, что я сижу в пижаме перед теликом в гостиной. Или Ковалёв установил где-то скрытую камеру и наблюдает за мной, что крайне маловероятно.
Стираю свое сообщение и затемняю экран. Значит, долетел, на месте. Решаю ничего не отвечать Андрею, потому что согласилась на свидание с Ярославом. Только ужинать мы будем не сегодня, а когда я буду готова к этой встрече.
Если есть хоть один шанс избавиться от наваждения по имени Андрей, я непременно им воспользуюсь.
20 глава
— Неважно выглядишь, — говорит Вика, когда я заявляюсь в институт с большим опозданием. — Хотя Катька вон даже не пришла. Как и пол-аудитории. Если разболеешься сильнее, кто будет за тобой ухаживать? К вам в поселок на такси не наездишься: берут двойную оплату. Одно разорение, — бурчит она.
Намекает, что опять придется возить мне лекарства, как было несколько месяцев назад. Родители тогда, сдав близнецов бабушке, уехали на отдых, Яр улетел в другую страну, а я свалилась с жуткой ангиной, хотя в планах было заняться новым курсом по фотографии, чтобы отвлечься от грустных мыслей о разлуке с парнем.
— Все будет хорошо. На крайний случай есть дедушка с бабушкой, водитель отца и курьерская доставка.
— А еще есть Гордеев. Интересно, Яр сегодня приедет тебя встречать? Мне кажется, он хочет снова добиться твоего расположения. — Вика загадочно улыбается. — Сколько раз вы уже виделись за эту неделю?
— Два.
И никакой радости и трепета по этому поводу я не испытываю. А так хотелось бы!
Я часто снимаю людей в студии, на камеру они улыбаются, однако после серии кадров на их лица возвращается прежнее унылое выражение, блеск в глазах моментально тускнеет. Вчера поймала себя на странном ощущении: я словно нахожусь в фокусе объектива. Улыбаюсь Яру и делаю вид, что всё прекрасно, но стоит оказаться дома — рассыпаюсь на части.
Мы договорились, что после занятий Гордеев съездит со мной в сервисный центр. Машина начала чудить, с трудом заводится. Быть привязанной к такси я не хочу, а Семён, шофер отца, сейчас в отпуске.
Каждый мой день расписан по минутам, я вожу с собой кучу реквизита и аппаратуры для съемок. Отказаться от работы день в день и подвести людей без уважительной причины — просто не имею права. Вот бы с
