в голове не укладывалось. Как только угораздило Дениса на ней жениться? А впрочем, их сговорили давным-давно, еще по воле батюшки, и едва ли кто-то спрашивал мнения самого Дениса. Юлия была дочерью купца третьей гильдии, за ней давали недурное приданое и, кажется, ее отец имел некоторые связи. Ни умом, ни внешностью, ни, тем более, воспитанием, невестка не блистала.

Слава богу, Люся с Петей совсем на нее не похожи – они славные крошки.

И слава богу, что батюшка не успел точно так же сговорить и ее за первый попавшийся мешок с деньгами да связами. Грешно так думать, но Саша бы просто не выдержала, если б ей в супруги достался кто-то, похожий манерами на ее невестку…

Погрузившись в свои переживания, Саша даже не сразу заметила, как Денис в тишине столовой придвинул к ней маленький сверток из бумаги

– Что это? – удивилась Саша.

– Для тебя припас, милая. У тебя ведь в июле именины были, а я позабыл – закрутился. Открой.

Для семейства Соболевых все лето прошло как в тумане после случившегося на даче. Какие уж тут именины? Саша, пораженная, обрадованная, восхищенная, что брат помнит, поспешила распаковать сверток и в голос ахнула: внутри была премиленькая брошка с самоцветами.

– Деня, как красиво… я Люсе отдам, ты не против? Ей ужасно понравится!

– Нет уж, я против. Люсю я и так не обижу, не сомневайся, а ты себя совсем не балуешь. Заперлась в этом доме, как в темнице, и заживо себя похоронила.

Саша только тяжко вздохнула, не зная, что и сказать. А Денис настойчиво поймал ее взгляд. Тоже вздохнул, погладив по руке:

– Мы ведь с тобой почти не говорили после смерти мамы…

И тут у Саши будто рычажок кто-то переключил: все ее слезы, сдержанные за день, хлынули одним сплошным ручьем. Не выдержав, она уткнулась лицом в плечо брата, разрыдавшись горько и безутешно:

– Ты прав, Деня, как же ты прав… – бессвязно бормотала она, хлюпая носом. – Мы так отдалились… и Николашу не видим совсем. И ты теперь так резко говоришь о Гансе, об этом всем… что я совершенно перестала тебя узнавать! Ты словно чужой! И даже Юлия раньше такой как будто не было, а сейчас… сейчас… я только теперь поняла, почему матушка все время была в Новой деревне и не жила у нас. Все из-за нее! Из-за Юлии!

– Ну-ну, милая, будет, – насилу утихомирил ее Денис. И все-тки вступился за жену. – Случившееся всех нас выбило из колеи, не только тебя. А Юлия – она еще и оттого себя так ведет, что боится за детей. И за всех нас. Право, не знаю, имеют ли ее страхи основание, но она полагает, что, если этого… человека и правда выпустят, то он станет нам мстить.

Саша хлюпнула носом, удивлено воззрившись на брата. Что он говорит такое?

– Ты была мала тогда, Саша, а Юлия помнит все прекрасно. Оттого и боится. За нас, за детей. Пойми ее и не суди строго.

А пока Саша обдумывала услышанное, сказал главное:

– Я знаю, что ты говорила полицейским, будто Ганс невиновен. Я не зол на тебя, не думай. Но мне досадно, что ты стала обсуждать это с какими-то посторонними людьми из полиции, а не со мной.

– Я пыталась, Деня… – слабо возразила Саша, – но ты ведь и слышать не хотел… Я подумала, что…

– …что эти люди поймут тебя лучше, чем я? – прохладно закончил ее мысль Денис. – Едва ли. Зато теперь эти двое, а значит и вся полиция, знает, что в доме Соболевых не все гладко. Что мы все перессорились, не успело тело нашей матери остыть.

Денис замолчал теперь надолго, должно быть, ему и впрямь горько было осознавать все это. Молчала и Саша, обессиленно глядя на угол стола и едва ли не впервые допуская мысль – а что, если Ганс и правда виноват? И даже если это не так – а это, конечно, не так – возможно, стоило хотя бы сказать о дневниках Денису. Быть чуть настойчивей. Ведь получилось же у нее сегодня противостоять Юлии? Наверняка однажды вышло бы и убедить брата.

Но теперь уж поздно об этом думать… Неужто она в самом деле это сделала? Предала семью.

Саша вздрогнула, когда Денис заговорил снова:

– Наш отец умер, когда ты была совсем девочкой, и перед смертью просил меня – умолял – заботиться о тебе и о Николае. И я заботился. Не всегда это получалось хорошо, но, право, я старался как мог. Больно осознавать, Саша, что у меня так и не вышло сделать тебя счастливой. Юлия сказала мне, ты не хочешь больше заботиться о Люсе с Петей, а хочешь жить своим домом. Это правда?

Сашу словно обухом по голове ударили: как могла только невестка так переврать весь их разговор?!

– Нет, что ты… – пробормотала она. – Юлия не так все поняла!

Но Денис как будто не поверил:

– Отец наказал мне по своему усмотрению распоряжаться твоей частью наследства, покуда ты не выйдешь замуж. Но, пожалуй, ты теперь достаточно взрослая и разумная, Александра, чтобы управляться со своей долей самой.

Саша готова была лишиться чувств – однако вскочила на ноги, бросилась к брату и схватила его руку с мольбой:

– Деня, миленький, не поступай так, прошу! Не выгоняй из дому, не разлучай с племянниками… я не выдержу этого, ей-богу… я не справлюсь без тебя!

Денис безжалостно вытянул руку, даже отвернулся. И холодно добил:

– Справишься. Я давно об этом думал, а сегодняшняя ваша ссора с Юлией окончательно все решила. Раз ужиться вы не можете… прости, но предпочесть тебя жене я не имею права. И, потом, что тебе проку от меня, раз ты сама говоришь, что я будто тебе чужой? Раз ты мне не веришь даже?

Саша беззвучно плакала, пока у нее внутри все обрывалось, словно лопнувшие струны. Денис, должно быть, заметил это ее состояние и немного смягчился:

– И я не бросаю тебя, разумеется. Ты по-прежнему моя сестра, а я твой брат – и всегда буду защищать тебя. Доверять же мне или нет – дело только твое. Я бы все отдал, чтобы твое доверие завоевать, но… – со вздохом он сам вытер Саши слезы со щеки своим пальцем. – Не плачь, Сашенька. На неделе позову к нам нотариуса, чтобы решить, как все устроить лучше для тебя. И помирись, ради бога, с Юлией.

И Денис ушел.

Уже практически скрылся за дверью столовой, когда