Впрочем, ошарашила сестрёнка не только меня. Азим тоже выглядит, мягко говоря, удивлённым. И очень обескураженным.

− К-хм, я… польщён, Софи, − прокашлявшись, наконец выдавливает он. − Правда. Вы прекрасная девушка, я искренне восхищаюсь вами. Но…

− Но вы меня не любите. Я знаю, − невозмутимо кивает моя интриганка-сестра. – Вас всегда интересовала только Николь.

− К-хм, − снова выпадает в осадок его босварийское высочество.

− Кажется, ты серьёзно простыл, − фыркаю, не сдержавшись. – Может, целителя вызови?

Зыркнув на меня недобро, Азим всё-таки как-то умудряется вернуть себе самообладание.

− Вы правы, Софи. Отрицать не буду, − кивает он, прищурившись и пристально её рассматривая. – Но раз уж вы знаете, какие чувства вызывает во мне ваша сестра, в чём тогда причина вашего неожиданного признания?

− Мне это, кстати, тоже очень интересно узнать, − замечаю, возмущённо смотря на сестру. − Если тебе всё же неприятно, что его высочество пытался за мной ухаживать, могу тебя успокоить. Мы сегодня с Азимом объяснились, и я твёрдо обозначила, что мы с ним не подходим друг другу. Видишь, на него даже подействовало, он со мной весь вечер не разговаривает.

Софи удивлённо вскидывает брови, а потом выразительно смотрит на самого Азима.

− Причину вы только что сами могли услышать. Я никоим образом не собираюсь вмешиваться в ваши с Ники отношения, но раз уж существует такая вероятность, что вы можете стать мужем моей любимой сестры, думаю, что должна раз и навсегда прояснить то, как сама отношусь к этой ситуации. Чтобы Николь принимала решения, исходя только из своих чувств, а не из моих.

Я её придушу. Нет, покусаю. Нет, нацеплю иллюзию жутких бородавок и не буду снимать неделями. И в кровати у неё отныне будут жить лягушки. О-о-о-очень реалистичные.

− Да, я была в вас влюблена, Азим, − тем временем продолжает эта правдолюбка. − Пожалуй, эта влюблённость ещё не прошла до конца, поскольку я по-прежнему испытываю к вам глубокую искреннюю симпатию. Но это не та настоящая любовь к мужчине, которую мне бы хотелось испытать к своему избраннику. Я объективно понимаю, что вы не видите во мне свою избранницу, а я не смогла бы быть вашей женой. И я совершенно точно не буду против вашего с Ники брака, если вы полюбите друг друга. Я уже говорила всё это сестре, но чувствую, что она всё равно сомневается в моих словах.

− Вот как? – задумчиво тянет его босварийское высочество, теперь задумчиво рассматривая уже меня. Снова.

− Да. Потому я и решилась открыто высказаться сейчас, чтобы доказать свою искренность. И вам. И, самое главное, Николь.

− Это действительно достойно восхищения, Софи, − произносит Азим, не отводя от меня глаз. – Не каждый решится так открыто рассказать о своих чувствах, пусть даже прошедших. Многим тяжело быть искренними даже перед самим собой.

Это он на меня намекает?

− А некоторые видят в других то, чего там и в помине нет, − не выдерживаю я. – И сами рады обманываться и этим другим покоя не дают. Так этим заблуждающимся безумцам ещё и помогают. Не ожидала от тебя такой подставы, Софи.

− Прости, если расстроила, Ники. Но я поступила так, как посчитала правильным, − спокойно замечает она, поднимая подбородок. – Устранилась из уравнения.

И кто там её мягкой считает? Под этой видимой мягкостью скрыта стать рациональной прагматичности. Вот только никогда я не думала, что это может против меня обернуться.

− А почему ты у меня не спросила, что я считаю правильным? – спрашиваю с нескрываемой обидой. – Зачем было при мне устраивать вот это всё?

− Хочешь сказать, лучше было бы сделать это за твоей спиной? – недоверчиво вскидывает брови Софи.

− Лучше было вообще это не устраивать! − вскипаю я окончательно. – Ты дала Азиму повод думать, что я ему отказала из-за твоих чувств.

− Нет. Я сказала ровно то, что сказала. О себе и о своих чувствах. И о том, что ты принимаешь их в расчёт. А это неправильно. Теперь ты можешь принимать решение, исходя только из того, что чувствуешь сама.

− Я и приняла это решение. Уже. И высказала ему, − совершенно невежливо показываю пальцем на Азима, в полном ошеломлении наблюдающего за нами. – Но ты решила вмешаться.

− Это не так, Ники, − качает головой Софи. – Когда ты успокоишься и всё взвесишь, ты поймёшь…

− Всё что мне нужно, я уже поняла!

− Ники, − мягко зовёт меня Азим.

− Нет, не надо! – вскидываю в его сторону руку. – Мы уже всё выяснили. Я всё сказала и не передумаю. Даже после столь героического признания Софи. Боги, подумать только, − смотрю на свою хмурую близняшку. − Я три года помогала тебе хранить этот секрет. И зачем? Ты меня убила наповал, сестричка. Я… не знаю, что ещё можно сказать. И вообще… мне нужно побыть одной. Можете ещё что-то обсудить. Или кого-то. Но уже без меня.

С этими словами я отточенным усилием воли набрасываю на себя иллюзию невидимости и просто убегаю прочь. Достало всё!

− Николь, вернись немедленно! – несётся мне вслед грозный рык Азима.

− Ники, ну прости меня. Я же как лучше хотела. Не дури, − пытается воззвать к моему разуму Софи.

− Ваше высочество, − зовёт меня кто-то из охранников.

Но я никого не слушаю. Даже уши ладонями затыкаю. Понимаю, что по-детски, но ничего не могу с собой поделать. Мне больно и обидно. Мне хочется от всего этого спрятаться хотя бы на время.

Возможно потом я действительно смогу понять поступок сестры, но сейчас… сейчас я могу думать только о том, что после её слов Азим возобновит свои ухаживания. Снова будет бродить рядом. Возможно попытается ещё раз меня поцеловать – и нет, я не буду сейчас думать, почему мне так жарко становится от этой мысли. И что он там ещё собирался делать? Подарки дарить? На свидания приглашать? Остальных поклонников отпугивать своим мрачным видом? В общем, неважно это всё. Мне это совершенно неинтересно. Ни капельки. И не нравится он мне. Не нравится!

Я решение уже приняла и буду его отстаивать.

Не знаю, сколько так проходит времени. Совершенно не различая дороги и бездумно плутая по садовым тенистым дорожкам, я, кажется, делаю широкий круг. Потому что впереди