— Итак, решено. — Отец завершающим жестом опустил ладони на стол. — В будущий четверг у нас прием. Будь добра, не забудь. В последнее время ты стала немного рассеянной. — Он бросил взгляд на часы. — А теперь, я думаю, тебе пора завтракать. Боюсь, сегодня я не смогу составить тебе компанию, мне надо немного поработать у себя в кабинете. Будь так добра, распорядись, чтобы мне принесли сюда кофе и немного тостов.

Лорд Роуэлл вновь углубился в свои записи, а Фелисия поспешила удалиться.

Вновь оказавшись в своей комнате, Фелисия без сил рухнула в кресло. В голове встревоженной птицей билась одна-единственная мысль: что же теперь делать?! Может быть, вновь солгать отцу, сказав, что ей необходимо срочно уехать? Нет, это не годится. Ведь весь этот прием отец затеял исключительно ради нее. И потом, она ведь не сможет удирать из дому каждый раз, как только отец вознамерится пригласить гостей. Рано или поздно, но ей все-таки придется предстать перед Гербертом в качестве дочери лорда Роуэлла.

Фелисия от досады крепко сжала кулачки, так что ногти впились в ладони, причиняя боль. Ну как она могла быть такой недальновидной?! Она ведь прекрасно знала, что отец обожает заводить знакомства среди титулованных особ, Могла бы сообразить, что, как только отцу станет известно о приезде в Эксетер нового графа Фэйрфакса, он непременно захочет с ним познакомиться.

Она даже припомнила, как отец рассказывал ей что-то о каком-то лорде Фэйрфаксе, который скончался в своем особняке в Эксетере. Вроде бы отец даже сетовал, что вместе с такими людьми безвозвратно уходят в прошлое лучшие британские традиции. Подобные разглагольствования отца Фелисия всегда слушала вполуха, находя их невыносимо скучными. Теперь же она всерьез пожалела, что была такой невнимательной. Ведь речь шла о том самом бездетном родственнике Герберта, оставившем ему особняк. Вспомни Фелисия об этом раньше, она бы поостереглась столь легкомысленно запутаться во лжи.

Ну как бы там ни было, теперь ничего не поделаешь. Остается лишь готовиться к неминуемой катастрофе.

Всю неделю до предполагаемого приема Фелисия не находила себе места от растущей тревоги. Ее настроение немного улучшилось, когда из Лондона вернулся Герберт. И все же когда он легко взбежал по ступенькам крыльца и своей стремительной походкой вошел в особняк, Фелисия вновь с острой тоской поняла, что никогда не сможет излечиться от своего мучительного чувства к этому мужчине. Теперь ей казалось, что она любит его в тысячу раз сильнее, чем прежде.

Фелисии вновь представилась возможность лицезреть нежную, чувствительную сцену встречи супругов после недолгого расставания.

— Ах, дорогой, как я рада, что ты наконец дома! — ворковала Саманта. — Я просто места себе не находила от тоски, пока ты был в Лондоне. Хорошо хоть мисс Роули вернулась пораньше и рассказала, что ты должен прилететь со дня надень.

Ничего подобного «мисс Роули», разумеется, не говорила. Да и Саманта ни о чем ее не спрашивала. Фелисия со смешанным чувством стыда и отвращения вспоминала тот единственный разговор в оранжерее, который был у нее с женой Герберта.

— Надеюсь, у меня есть шанс загладить свою вину, дорогая, — покаянно произнес Герберт, целуя жену. — Посмотри, что я привез тебе из Лондона.

Герберт поспешно извлек из дорожной сумки красиво упакованную коробку. Саманта с поспешной жадностью освободила коробку от оберточной бумаги и, заглянув внутрь, радостно вскрикнула.

— Дорогой, ты прелесть! Именно об этом я мечтала! Пойду в свою комнату, чтобы получше рассмотреть это сокровище.

Прижав коробку к груди, Саманта с преувеличенной живостью бросилась вверх по лестнице. Казалось, она и впрямь вне себя от радости. Однако Фелисия не заметила на ее лице и намека на радостное оживление. Миссис Фэйрфакс промаршировала мимо Фелисии с плотно сжатыми губами и нахмуренными бровями. Но что ей за дело до какой-то там ассистентки. Ведь супруг, как всегда, ничего не заметил…

Никогда еще время не тянулось так мучительно долго, как всю эту неделю. Неделю перед катастрофой, как мысленно называла прием Фелисия. Лишь ежедневное общение с Гербертом было способно хотя бы отчасти унять ее тревогу. Но Фелисия чувствовала, что подобного исключительно делового общения с Гербертом ей уже недостаточно. И хотя Герберт держался с ней очень просто, даже дружески, Фелисия понимала, что между ними — громадная пропасть.

Однажды, когда Фелисия в одиночестве подшивала счета в кабинете, Герберт вошел с незнакомым посетителем.

— Познакомьтесь, мисс Роули, это мистер Понери-младший, — пояснил Герберт, представляя их друг другу. — Он купил ту самую картину с часами, о которой вы столь критически отозвались.

— Рад, очень рад познакомиться с такой очаровательной сеньоритой! — заявил Понери-младший.

Фелисия сразу поняла, что это и есть тот самый Фред, на связь Саманты с которым намекала Кьяра. Должно быть, именно с ним Фелисия видела Саманту в саду в тот злополучный день.

Внешне Фред сильно напоминал своего старшего брата — у него были такие же черные маслянистые глаза и смуглая кожа. Но Фред был гораздо выше своего брата и уж конечно стройнее.

Здороваясь, Фред задержал на Фелисии какой-то липкий, раздевающий взгляд и сладко улыбнулся. Девушка почувствовала отвращение и, опустив глаза, ответила Фреду сдержанным кивком.

— Признаться, я и сам не в восторге от этой вещицы, — сказал Фред, не замечая произведенного впечатления. — Но это как-никак старина, растет в цене. А мистер Фэйрфакс был так любезен, что уступил мне ее за сущие гроши.

В том, как Фред говорил, да и во всей его манере держаться чувствовалась какая-то вычурность и даже фальшь. Казалось, он испытывает стойкое презрение ко всем окружающим. И это презрение он пытается маскировать под маской нарочитой любезности. Фелисия в свою очередь почувствовала необъяснимую брезгливость к этому красивому, но малоприятному субъекту. Она решила, что у миссис Фэйрфакс очень дурной вкус, если она находит Фреда привлекательным. И какой же надо быть бессовестной дрянью, чтобы обманывать такого мужа, как Герберт!

У Фелисии появилось крайне неприятное чувство, что она помимо своей воли стала участницей заговора против Герберта. Но что она могла поделать?! Не может же она пойти к Герберту и заявить, что жена изменяет ему с его же клиентом! Люди никогда не прощают тех, кто разрушает их радужные иллюзии. Герберт возненавидит ее и проклянет тот день, когда она впервые переступила порог его дома. И тогда он будет для нее безвозвратно потерян. Нет, что угодно, только не это!

И Фелисии не оставалось ничего другого, как скрепя сердце выполнять обязанности старательной ассистентки. А также молчаливо ждать, чем все это закончится.

Наконец наступил четверг, тот самый, на который лорд Роуэлл решил назначить свой прием. Все утро Фелисия провела в ужасном волнении, но отнюдь не в приятном, как мог бы ожидать ее отец. Чтобы доставить ему удовольствие, она всячески расхваливала его идею принять гостей в парадном зале, как называл отец эту комнату, самую большую во всем доме. Этот действительно громадный зал соединялся с гостиной, в которой лорд Роуэлл распорядился накрыть стол к ужину. Обе комнаты находились в центральной части особняка. Такое расположение комнат было характерно для большинства старинных домов, и дом отца Фелисии не являлся исключением.