Нератов остановился, мотнул головой.

«Ты ее еще Настенькой назови»! Не думать о ней! Она не стоит того, чтобы уделять ей хотя бы мгновение своей жизни! Но вот как заставить себя не думать о ней?

Дмитрий вздохнул и поднял голову. В ночном небе, скрывая звезды, висели тяжелые тучи. Почему-то подумалось, что после того как он женится на Зинаиде Аполлоновне, за ним закроются незримые двери, и он при всем желании уже никогда не сможет открыть их…

Зря все-таки дед отдал его в этот иезуитский пансион. Следовало бы отправить его в Сухопутный шляхетский корпус или Артиллерийский, а на худой конец в Корпус горных инженеров. А то рохлей был, рохлей и остался. Правда, Зинаида Аполлоновна чем-то похожа на деда; тоже не сомневается в принятых решениях и поступках, никогда не сожалеет о прошлом, ибо его все равно не исправить, и идет вперед без нудных колебаний и пустых сомнений. С такой будет легко: обо всем в их семье будет думать и принимать решения она.

В их семье? Значит, будет семья?

«Конечно»!

«А ты-то сам хочешь этого»?

Какой-то странный звук прервал размышления Дмитрия. Кажется, недалеко кто-то плакал тоненьким, похожим на детский, голоском.

«Откуда здесь ночью ребенок»? — подумал Нератов, оглядевшись и с удивлением обнаружив себя стоящим в самом начале Пресненских прудов. Совсем близко вырисовывался абрис беседки, в которой они встречались некогда с Настей. Так вот куда привели его ноги! И думы. Ведь размышляя о женщинах, он думал о Насте. И задавая себе вопросы касательно Зинаиды Колокольцевой, он невольно думал о Насте. И даже рассуждая о будущей семье, он подспудно и, верно, не отдавая себе отчета, думал о Насте!

Дмитрий снова посмотрел на очертания столь знакомой ему беседки. Плач исходил именно оттуда. Нератов решительно двинулся к беседке, желая выяснить, отчего в столь позднее время в ней находится ребенок, почему он плачет и по возможности как-то помочь.

— Что случилось? — громко спросил он, войдя в беседку, и плач мгновенно смолк. Сидящий в уголке и сжавшийся в комочек «ребенок» поднял глаза и взглянул на него так, что по коже Дмитрия побежали мурашки. В этом взгляде было все: отчаяние, удивление, испуг, боль, надежда, радость. А главное, это был взгляд Насти! Это она сидела в беседке и тихонько плакала.

— Вы?! — не нашелся более ничего сказать Дмитрий.

Настя молча кивнула головой и стала утирать платочком слезы.

— Что вы здесь делаете?

— А вы не видите? — улыбнулась сквозь продолжавшиеся литься слезы Настя. — Плачу.

— Отчего же плачете здесь, а не дома? — спросил Дмитрий совсем не то, что хотел спросить.

Настя пожала плечами:

— Как-то само получилось… А вы что здесь делаете?

Дмитрий хотел было сказать, что и у него как-то само собой получилось так, что он оказался здесь, а впрочем, вовсе не само собой, а потому, что он думал о ней, но тут вспомнились слова деда про нее, и он сухо ответил:

— Проходил мимо.

— А-а, — холодно произнесла Настя. — Тогда и ступайте себе. Мимо.

— Ну и хорошо, — сквозь зубы сказал Дмитрий. — Прощайте.

— Прощайте, — ответила Настя и отвернулась.

Дмитрий решительно направился в сторону от беседки, прошел саженей десять и вдруг остановился. Что-то жгло внутри и не давало идти дальше. Он немного постоял и так же решительно вернулся. Настя сидела в прежней позе и даже не повернула головы.

— Почему вы не уходите? — нервически спросил он.

— А вам какое до этого дело? — ответила Настя в темноту. — Ступайте себе мимо. Вам надобно готовиться к свадьбе, а не приставать с разговорами к легкомысленным актрискам.

— Отчего вы разговариваете со мной таким тоном? — едва не задохнулся в негодовании Нератов. — Кто вам дал такое право?

— Вы! — повернула наконец голову Настя. — С изменщиками иначе не разговаривают!

— С изменщиками? — теперь уже задохнулся Дмитрий. — Это кто же из нас двоих изменник?

— Вот тебе раз! — вскочила со скамейки Настя. — Разве это я выхожу замуж? Нет! Это вы женитесь. Стало быть, вы и есть изменщик, — заключила она и решительно уселась обратно на скамейку.

— А кто лгал мне все наши встречи? Кто играл роль невинной девицы, будучи и не девицей вовсе, а… а…

— Блудницей? — подсказала Настя и зло добавила: — Это ваш милый дедушка вам рассказал?

— Да! — воскликнул Нератов. — Он сказал мне, что… что спал с вами!

— Он не спал со мной, — тихо и очень убедительно ответила Настя.

— Вы опять лжете, — едва не застонал Дмитрий. — О, вы действительно великолепная актриса!

— Я играю только на сцене! — снова вскочила со скамейки Настя. — И ненавижу актерство в жизни. А вот вы, — она обожгла его взглядом, несмотря на черноту ночи, — играете! И весьма фальшиво. Вы что, не знаете своего сластолюбивого деда? Никогда не примечали за ним ничего такого? Он никогда не волочился за смазливыми девицами, младше его втрое? Не заговаривал с вами о том, чтобы сделать меня вашей содержанкой?

Дмитрий опешил. Конечно, все, что говорила Настя, он примечал за старым князем, однако не придавал этому значения. Ведь известно же: седина в бороду, бес в ребро.

— Значит, ничего такого не было? — нерешительно спросил Дмитрий.

— Нет, Дмитрий Васильевич, было!

— Ах, значит, все-таки…

— Он просто изнасиловал меня.

— Как? — опешил Дмитрий.

— А вы не знаете, как это происходит? — недобро усмехнулась Настя. — Хорошо, я расскажу вам. — Она с трудом проглотила комок в горле. — Тогда мне только-только исполнилось шестнадцать. Мой барин заставил меня прислуживать гостям, и я приглянулась вашему дедушке. Впрочем, не приглянулась, а просто была самой молодой из прислужниц. Это-то скорее всего и повлияло на выбор князя. А на ночь барин прислал меня к нему и сказал, что я должна буду делать все, что князь мне прикажет. Я застелила князю постель и стала ждать его приказаний. Я ведь не знала, какими они будут. А ваш дедушка, он… раздел меня, стал трогать, а потом…

— Не надо, — срывающимся голосом произнес Димитрий.

— Верно! — глядя прямо в глаза Нератова, усмехнулась Настя. — Вот и я тогда говорила ему «не надо», кричала, отбивалась даже. Но он был сильнее…

— Настя, Настенька, — прошептал Дмитрий, беря ее за плечи.

Настя отступила от него и снова уселась на скамейку.

— А ведь я любила вас, — тихо произнесла она.

Любила — вот что больнее всего ударило в сердце Дмитрия. Собственно, какое ему дело до того, что было у Насти до встречи с ним. Он ведь любит ее такую, какая она сейчас, а что любит — он не сомневался. А вот она его любила. Стало быть…