Буквально накануне восстания генерал Эйзенхауэр отдал приказ армии генерала Паттона «начать наступление в Чехословакии, продвинувшись до линии Пльзень — Карловы Вары — Ческе Будейовице. Об этом Эйзенхауэр и сообщил в Москву 4 мая, добавив, что, если ситуация потребует, армия готова продвинуться далее до рек Влтава и Лаба и освободить западные, т.е. левые, берега этих рек в то время, как советские войска освободят восточные, т.е. правые, их берега. В ответном письме Эйзенхауэру от 5 мая Антонов настаивал на первоначальной договоренности, мотивируя это тем, что советские войска уже начали перегруппировку сил и приступили к реализации ранее запланированной операции. Продвижение американских войск на запад грозило возможностью столкновения и перемешивания войск союзников, чего не желали обе стороны. Это был важный военный аргумент, что должен был признать и Эйзенхауэр. Но в советской позиции, несомненно, присутствовала и скрытая политическая мотивация.

Чехословакия, которая имела союзный договор с СССР и подавляющая часть которой была освобождена Красной Армией, согласно представлениям Москвы, как, впрочем, и Эйзенхауэра, входила в сферу советских интересов.

Поэтому советское руководство было заинтересовано в освобождении чехословацкой столицы Красной Армией. Американские войска остались на договоренной в апреле линии. В посланной Антонову телеграмме Эйзенхауэр писал: «Полагаю, что советские войска смогут быстро перейти в наступление и разгромить силы противника в центре страны».

Так и произошло. 4 мая командование войсками 1-го УФ отдало приказ армиям правого крыла быть готовыми к исходу 6 мая начать «стремительное наступление… в общем направлении на г. Прага… и танковыми армиями на шестой день операции овладеть ею». Измотанным в боях за Берлин войскам предстояло преодолеть Рудные горы на севере Чехии и подавить упорное сопротивление противника»{129}.

Когда восстание в Праге началось, генерал Паттон выполнил приказ в течение 5—6 мая, «остановившись на линии Пльзень — Карловы Вары — Ческе Будейовице, далее в соответствии с указанием начал проводить активную разведывательную деятельность в пражском направлении. Он очень хотел войти в Прагу, благо не встречал фактически никакого сопротивления со стороны немцев. Однако 6 мая было получено указание Эйзенхауэра: «Информируйте, пожалуйста, генерала Антонова… что я приказал своим силам не переходить линию Ческе Будейовице — Пльзень — Карловы Вары. Полагаю, что советские силы могут продвинуться быстро и разрешить ситуацию в центре страны»{130}.

К исходу дня 5 мая, как свидетельствует Артемьев, 1-я дивизия РОА подошла к Праге, и с ходу развернувшись в боевые порядки, вошла в окрестности города.

Рядовой РОА Сигизмунд Дичбалис вспоминал о том походе так: «Рано утром мы двинулись опять. На этот раз все говорили о том, что мы идем к столице Чехословакии, чтобы встретиться с американцами, наступающими тоже в этом направлении, но с юго-запада. Все чаще и чаще нам встречаются группы чешских партизан. Говорили, что пехотный полк, следующий за нами, разведчиками, ввязался в перестрелку с отступающей немецкой пехотой. Убитых было мало, но удалось захватить много оружия и патронов, так нам необходимых для вооружения большого числа присоединившихся к нам так называемых «остарбайтеров», т.е. вывезенных из Советского Союза гражданских лиц, которых немцы распределяли по фермам или заводам как рабскую рабочую силу»{131}.

Итак, первая дивизия РОА в Праге… Немецкий гарнизон города, по данным К. Александрова, «насчитывал не более 10 тыс., не считая полиции, служащих Гестапо и других военизированных учреждений. В его состав входили отдельный велосипедный полк СС, несколько отдельных рот IX авиационного корпуса, подразделения 31-й добровольческой гренадерской дивизии СС, учебный артиллерийский полк СС, 2-й учебный и резервный панцергренадерский батальон СС, несколько отдельных батарей, некоторые подразделения 539-й Пражской территориальной дивизии Вермахта (72-й полк, 374-й и 504-й пехотные батальоны, 539-й артиллеийский полк). На аэродроме в Рузини… базировались части VIII авиационного корпуса. На их вооружении состояли истребители Ме-262. В 18-ти пражских госпиталях и многочисленных амбулаториях на излечении находились около 50 тыс. раненых и больных немецких военнослужащих Кроме того, уже в ходе восстания, в боях 5—8 мая приняли участие войска СС, дислоцировавшиеся за пределами Праги: учебные и резервные части формировавшейся 44-й дивизии «Валленштейн», несколько боевых групп артиллерийского училища из Бенешова… танковая боевая группа «Якобс», полк «Фюрер» 2-й танковой дивизии «Рейх» и еще несколько мелких частей. Всего до 5 тыс. человек»{132}.

Здесь стоит отметить, что Александров в своих подсчетах сил немецкого гарнизона Праги ссылается на данные, представленные в книгах С.А. Ауски и И. Гофмана. Однако эти цифры очень и очень приблизительны. Например, неизвестно точное количество, а также численность немецких подразделений и частей, прибывших в Прагу уже в ходе восстания. Вообще неизвестно количество немецких орудий, минометов и бронетехники.

А все потому, что, как пишет С.А. Ауски, «Немецкий военный архив за 1945 г., за малым исключением был утерян или сожжен». Но кое-что там нашлось: «Отступательные бои немецкой армии, как на западном, так и на восточном участках фронта, начались в начале апреля согласно приказу Адольфа Гитлера от 15 марта 1945 г. В наиболее важной части его говорится: «Русским необходимо оказывать самое решительное сопротивление, а западного противника задерживать в его наступлении. При наступлении обоих противников необходимо уничтожать все мосты и все коммуникационное оборудование. Это является обязанностью военных командиров; уничтожать и парализовать промышленные объекты является заданием гаулейтеров и ответственных хозяйственно-административных органов…»

Согласно сведениям А. Шпеера известно, что этот приказ выполнен не был, главным образом, относительно промышленных объектов и коммуникаций. Командующий армейской группой «Юг» генерал Рендулич приказа тоже не послушался, т.к., будучи австрийцем, явно не желал способствовать военным разрушениям в Австрии, на территории которой его армейская группа вела отступательные бои.

Совсем иначе было в армейской группе «Центр», командир которой фельдмаршал Шернер готов был исполнять все приказы до последней буквы. Однако давление Красной Армии с севера и востока увеличивалось интенсивно настолько, что не оставляло достаточно времени для выполнения приказа. В конце апреля в распоряжении Шернера еще находилась армия численностью в 1 200 000 человек[6]. На север граница его группы проходила в районе г. Коттбус, на юге же она менялась несколько раз. Поэтому часть Южной Чехии и Моравии иногда переходила в ведение командования группы «Юг», командиром которой с 6 апреля был генерал-полковник Лотар Рендулич и которая насчитывала 600 000 бойцов.