ведал тайными коммуникациями (переброска людей, материалов и денег) между ГДР и Западным Берлином и ведущими организациями коммунистического толка Западной Германии. С 1951 года Штальман работал в Институте экономических исследований, где занимался главным образом разведкой.

Другим агентом советской разведки в Германии был Эрнст Вольвебер, ставший впоследствии министром государственной безопасности ГДР. Эрнст Фридрих Вольвебер, сын шахтера, в юные годы был докером. К началу своей службы в кайзеровском военном флоте девятнадцатилетний матрос уже являлся членом молодежной социалистической организации, которая, однако, казалась ему слишком умеренной, поэтому он перешел в «Союз Спартака», который был зародышем коммунистической партии. Его революционные подвиги начались в ноябре 1918 года, когда его крейсер «Гельголанд» стоял в Кильском канале. Молодой бунтарь, воодушевленный рассказами о восстаниях на русском флоте, поднял красный флаг над кораблем и возглавил революционные демонстрации в Киле, Бремене и Вильгельмсхафене.

В начале тридцатых годов Вольвебер был послан в Москву для обучения в специальной школе, где прошел хорошую подготовку к подпольной работе. В 1928 году он был избран в прусский парламент, а в 1932 году в рейхстаг. Его настоящий взлет, однако, начался уже в нацистскую эру, когда он достиг положения «самого опытного диверсанта, какого когда-либо видел мир», как говорила о нем пресса.

Много других начинавших свою деятельность в ранний период германского коммунизма впоследствии достигли высоких постов в Германской Демократической Республике. Среди них был и Эрих Мильке, который в 1931 году убил двух полицейских.

Берлинские мастерские по изготовлению фальшивых документов были уникальными во всей истории. В искусстве изготовления фальшивых паспортов, удостоверений и других документов ни шпионские штабы воюющих стран, ни дореволюционные подпольщики, проявившие большое умение в этой области, даже не приблизились к берлинскому «Пасс-аппарату». Он пережил не только несколько налетов полиции, но смог даже противостоять гестапо. Чтобы оценить масштабы его деятельности, достаточно сказать, что на руках во все времена должно было находиться до 2 тысяч паспортов, что у них был набор из 30 тысяч печатей и что персонал «Пасс-аппарата» в Германии и за рубежом в 1931–1933 годах составлял 170 человек, преимущественно мужчин.

«Пасс-аппарат» Коммунистической партии Германии был ее ровесником, его организовали в 1919–1920 годах в обстановке гражданской войны и «неминуемой» революции. Он был маленьким, примитивным и бедным. В 1921 году его разгромила полиция. После реорганизации 1923 года он быстро развивался. Несмотря на то что на него с 1924-го по 1932 год не менее четырех раз налетала полиция, за десятилетие, с 1923-го по 1933 год, он достиг беспрецедентных высот в смысле качества и количества продукции. В те времена существовала одна мастерская по изготовлению паспортов в Москве, одна – в Берлине и третья – в Соединенных Штатах. Для потока важных советских агентов, едущих на Запад, Берлин был первой остановкой. Здесь они должны были «освободиться» от советских документов, потому что полиция проявляет особое внимание к их владельцам. Их снабжают другими паспортами с вымышленными именами и новой биографией, которую они должны выучить до мельчайших деталей. На обратном пути они сдавали фальшивые паспорта и получали обратно свои, подлинные.

Такая же процедура применялась и к иностранным коммунистам, особенно если они ехали в Россию. Чтобы скрыть тот факт, что они ездили в Страну Советов, их настоящие паспорта, где последней стояла германская или чешская виза, оставались в Берлине, и они продолжали путь со сфабрикованными паспортами. Когда они возвращались из России, то получали свои паспорта, которые теперь могли служить доказательством того, что они все это время пробыли в Германии.

Душой «Пасс-аппарата» в Берлине была группа из пяти или семи преданных людей, виртуозов в своей профессии. Мастерство немецких наборщиков, механиков и печатников было гораздо выше, чем у других подобного рода профессионалов во всей разветвленной подпольной сети Коминтерна. В Москве они пользовались таким высоким уважением, что им прощали даже некоторые нарушения правил конспирации[15]. Проще всего было бы переместить эту группу в Москву, но это означало разрушить сеть и убить курицу, которая несет золотые яйца.

В 1932 году ведущая группа германских коммунистов, насчитывающая примерно 600 человек, получила распоряжение готовиться к нелегальному положению. Всем надо было дать фальшивые паспорта и фиктивные адреса, хотя они пока продолжали жить на своих прежних местах. Во время выборов в рейхстаг в 1932 году каждый из них регистрировался дважды: один раз под своим настоящим именем, а второй – под вымышленным. Им даже приказали голосовать дважды, чтобы избежать возможных вопросов.

В 1933 году, накануне захвата Гитлером власти, в распоряжении аппарата было более 5 тысяч паспортов, среди них, в округленных цифрах, 75 шведских, 300 датских, 75 норвежских, 400 голландских, 100 бельгийских, 300 люксембургских, 400 саарских[16], 200 подлинных швейцарских и 700 фальшивых, 300 австрийских, 600 чешских, 100 данцигских, 1000 подлинных германских и около 500 германских паспортных форм.

«Пасс-аппарат» был формально подчинен Коммунистической партии Германии и косвенно Коминтерну.

Главой ОМС Коминтерна был Осип Пятницкий, а Миров-Абрамов, его помощник в Берлине, с 1926 года руководил также «Пасс-аппаратом». Без его согласия нельзя было сделать никаких изменений в персонале. Лео Флиг возглавлял паспортный центр от Коммунистической партии Германии с 1923-го по 1935 год. Два молодых человека, Рихард Гросскопф и Карл Вин (Тургель и Шиллинг), которые только что вышли из коммунистической молодежной лиги, в 1923 году были направлены к Флигу и работали у него около десяти лет, до конца 1932 года. В 1933 году оба были арестованы и провели двенадцать лет в концентрационном лагере.

Трудно представить весь клубок проблем, связанных с работой «Пасс-аппарата». «Хороший» фальшивый паспорт должен охранять своего владельца от всех ловушек и соответствовать его облику. В «Пасс-аппарате» говорили, что «паспорт должен быть как костюм, сшитый хорошим портным». Когда западный коммунист получал паспорт, первым вопросом было, к какой национальности его отнести. К паспортам некоторых стран относятся с большим уважением, так, например, владелец паспорта нейтральной Швейцарии мог пересекать многие европейские границы без визы. Датские и шведские документы тоже считались хорошими. Британские паспорта были бы замечательны, но их труднее подделывать. Польские и прибалтийские паспорта не пользовались успехом, потому что вызывали подозрения у полиции, которая чувствовала в них что-то русское. Германские коммунисты, которые не знали никакого языка, кроме немецкого, предпочитали паспорта Саара, где население говорит по-немецки и которые позволяли легко проникать в разные страны.

Будущий обладатель паспорта должен бегло говорить на нужном языке, потому что даже самый лучший документ может стать ловушкой, если его предъявитель не говорит на своем «родном» языке. Допустим, он говорит только по-немецки, и решено снабдить