Неожиданно в общем гомоне судья уловил знакомое имя и повернулся на голос. Какой-то мужчина самодовольно и не без изрядной доли хвастовства произнес:

— Это правда, я не заплатил Бригетте, и горжусь этим! То же самое я сказал и в суде!

— А на кой ляд ты ходил в суд? — хриплым голосом спросил его собеседник, говор которого выдавал в нем крестьянина.

— Она ведьма, а я не люблю ведьм!

— Тогда какого рожна ты ходил к ней?

— Я думал, она вылечит мою лошадь.

— Отчего ж ты не заплатил?

— Потому что она не вылечила ее!

— Раз так, то она вовсе не ведьма.

— Да нет же! Ведьма!

— Раз так, то почему ее снадобья не сработали?

— Сработали, да не так, как надо!

— Лошадь сдохла, что ли?

— Нет, но она меня больше не слушается. Ведьма напоила ее настойкой неповиновения. Теперь моя лошадь с важным видом стоит в стойле и ничего не хочет делать! Она заболела, совсем чокнулась!

— Раз так, ее нужно прикончить.

— Нет, это ведьму нужно прикончить. Тогда моя лошадь поправится.

— А почему она желает тебе зла? Чем ты ей насолил?

— Да ничего я ей не сделал! Ведьма — она ведьма и есть. Вот и вредит людям…

Жаспар вспомнил показания этого свидетеля обвинения, как и свои собственные аргументы, высказанные им председателю суда. Тогда Ла Барелль посоветовал ему заняться адвокатурой, делом более доходным, чем работа судьи. «Это, конечно, шутка!» — улыбаясь, тут же сказал он. Однако «шутки» председателя были очень конкретными и попадали точно в цель. Затем он признал, что отсутствие адвоката на большинстве процессов поистине достойно сожаления. На это Данвер заметил, что защита созданий дьявола не лишена определенного риска. Но, по убеждению Ла Барелля, адвокатами всегда движут корыстные мотивы. Адвокаты не участвовали в процессах, потому что не пахло деньгами. Впрочем, добавил он насквозь пропитанным фальшью голосом, для защиты обвиняемые часто находят ловкачей, которые не получают денег, зато демонстрируют публике свою душевную красоту.

Судья Данвер проигнорировал брошенный ему вызов. Он предпочел спросить, как, по мнению уважаемого председателя суда, такая щедрая и отзывчивая женщина, как Рена Бригетта, могла стать жертвой столь тяжких обвинений. Так он узнал, что ей симпатизировала лишь малая часть населения. Ее мать и бабушку, повитух и целительниц, убили религиозные фанатики, а дочь занималась тем же ремеслом в нескольких лье от Миранжа. Следовательно, обе женщины были одновременно и подозреваемыми, и потенциальными жертвами.

Почти напротив него две молодые крестьянки потягивали разбавленное вино и без умолку болтали, как сороки.

— Я своими глазами видела семерых ведьм. Я их сосчитала.

— Ты была на шабаше?

— Нет, я видела их в полнолуние.

— Где?

— На дороге в лес.

— В полнолуние это не страшно.

— Они вовсю резвились! И представь себе, все были совсем голые!

Молодки прыснули со смеху.

— Через три дня наступает время черной луны. Подумай обо мне. Я бы хотела сохранить своего малыша, — говорившая показала на свой живот.

— Я буду молиться за тебя святой Марте Бетанской.

— А я святой Бландине. Она защищает не только от сглаза, но и от болезней.

Сложив перед собой ладони, крестьянки шепотом произнесли молитву и перекрестились.

— Через три дня… — повторили они.

Жаспара озадачивал страх, который внушала людям луна. И еще больше календарь ее фаз. Почему лунное затмение приходится на шестнадцатый день, а не на последний? Почему смерть и выздоровление неожиданно случаются в середине месяца?..

Он уже рассчитывался с торговцем за выпитое вино, когда из пестрой шумной толпы вынырнула круглая фигура начальника тюрьмы.

— Господин судья… Позвольте мне и моей супруге мадам Жакетт Мало приветствовать вас.

Он с радостью принял приглашение Данвера и сел рядом с ним.

Офицеру Мало нравилось быть на солнышке, в гуще гуляющего народа. Время от времени наступали такие дни, когда он не мог выносить тюремные камеры с их сыростью, холодом и криками заключенных. Этим утром он сказал супруге, что хотел бы попросить другую должность, сменить обстановку, отправиться на берег моря. Есть немало крепостей, куда никто не хочет ехать, но он возглавил бы тюрьму с видом на море. Волны то в ярости бьются о неприступные стены, то ласково лижут их шершавые камни!

Мадам Мало нежно улыбнулась супругу. Всю жизнь они прожили в мире и согласии. Вот и сейчас он не заставит ее отправиться навстречу буйству морской стихии. Нет, они останутся в Миранже, где ни в чем не испытывают недостатка.

Если говорить только о хлебе насущном, то все действительно не так уж плохо, заметил господин Мало. Однако есть вещи, которые вызывают у них особую тревогу. Их сын-военный постоянно где-то воюет, и мадам Мало из-за этого очень переживает. Что касается его самого, то у него очень часто портится настроение после посещения тюрьмы. Офицер заказал бутылку вина и доверительно сообщил судье, что в последнее время там происходит что-то неладное. Чем больше он думал об этом, тем больше росло его раздражение.

Госпожа Мало печально покачала головой: ей не нравилось, когда супруг приходил домой на взводе.

Зачастую правосудие лишь усугубляет несчастья, продолжал начальник тюрьмы. То, что в застенках сидят заключенные, это нормально. В том, что их подвергают пыткам, тоже нет ничего плохого, как и в том, что некоторых из них, к сожалению, казнят. Но зачем так поступать, если от этого нет никакой пользы? И зачем выносить обвинительный приговор, если есть сомнения в вине подсудимого. Чиновники магистратуры считают, что им удалось очистить регион, но сорная трава всегда где-нибудь да сохранится. Начальник тюрьмы бросил на судью быстрый взгляд, желая убедиться, что тот разделяет его мнение.

— Говорю вам, суд допускает ошибки. Если бы мне доверяли немного больше, я мог бы указать на настоящих преступников, соблюдая должное почтение к трибуналу. Я вижу их в тюремных камерах. Там им некого обманывать. Я слышу их по ночам во время своего дежурства, но они этого не знают. Некоторые горланят часами…

Жакетт Мало нежно погладила руку супруга, чтобы подбодрить его, а может, чтобы заставить замолчать, затем напомнила, что уже полдень… Но Дени Мало еще не закончил разговор.

Когда его супруга ушла, он вдруг заговорил более конкретно. Он готов выступить свидетелем, если судья-инспектор попросит его об этом. Иезуит сообщил ему, какого рода миссия поручена господину инспектору. Ничего не поделаешь, если у него, начальника тюрьмы, потом возникнут неприятности. Жаль будет лишь супругу, которая предпочитает жить спокойно, без всяких проблем. Что касается его самого, то он как истинный христианин и честный офицер считает своим долгом рассказать о том, что видит каждый день и с чем не может согласиться.