Хен тоже приблизилась к этому окну и взглянула вниз.

— Он маленький негодник, этот мальчишка. Я называю его Мыльный Пузырь. Живет на первом этаже вместе с матерью и отчимом. По-моему, эта собака их всех не любит.

Изабелла улыбнулась. Ей понравилось упоминание о Мыльном Пузыре. Каждый шотландский ребенок, бывало, знал Нашего Уилли и его друзей — Мыльного Пузыря и Толстяка Боба. Но знают ли их нынешние дети? Откуда теперь приходят образы шотландского детства? Уж точно не с улиц Данди — этих уютных сказочных улиц, которые «Санди пост» населила лукавыми чудаками.

Они отвернулись от окна, и Хен пристально посмотрела на Изабеллу.

— Почему вы пришли увидеться с нами? Вы же не журналистка, не так ли?

Изабелла энергично покачала головой.

— Ну конечно нет. Нет, я свидетельница. Я видела, как это произошло.

Хен удивленно на нее взглянула.

— Вы там были? Вы видели, как упал Марк?

— Боюсь, что да.

Хен оглянулась в поисках стула и села. Она смотрела вниз, в пол, и молчала. Потом подняла глаза.

— На самом деле мне не хочется об этом думать, знаете ли. Прошло всего несколько недель, и я уже стараюсь забыть об этом. Но это нелегко — вот так потерять соседа по квартире.

— Конечно, я понимаю.

— У нас тут, знаете, побывала полиция. Они пришли, расспрашивали о Марке. А потом приехали его родители, чтобы забрать вещи Марка. Можете себе представить, каково нам было.

— Да уж, могу.

— Заходили и другие люди, — продолжала Хен. — Друзья Марка. Кто-то из его офиса. И этому не было конца.

Изабелла присела на диван рядом с Хен.

— А теперь еще и я. Простите, что вторгаюсь к вам. Я знаю, что вам довелось пережить.

— Зачем вы пришли? — спросила Хен. Ее тон не был недружелюбным, но Изабелла уловила в голосе раздражение. Наверное, это от усталости — а тут еще новые расспросы.

— У меня нет особых причин, — ответила она спокойно. — Полагаю, дело в том, что это напрямую меня коснулось и мне не с кем было поговорить — с кем-нибудь из тех, кто связан с этой историей, если вы меня понимаете. Я видела, как это случилось — это ужасное происшествие, — и не была знакома ни с кем, кто бы что-нибудь знал о нем — о Марке. — Она сделала паузу. Хен смотрела на нее своими большими, миндалевидной формы глазами. Изабелла верила в то, что говорила, но была ли это вся правда? Не могла же она сказать этим людям, что явилась сюда из чистого любопытства, а еще — из-за смутного подозрения, что тут что-то не так.

Хен прикрыла глаза, затем кивнула.

— Я понимаю, — сказала она. — Я не возражаю. Мне бы даже хотелось услышать, что произошло на самом деле. Я столько себе напридумывала…

— Значит, вы не имеете ничего против?

— Нет, не имею. Если это вам поможет. А обо мне не беспокойтесь. — Она коснулась руки Изабеллы. Этот жест сочувствия был неожиданным, и Изабелла подумала — сразу же укорив себя за это, — что он не характерен для Хен. — Я приготовлю кофе, — предложила девушка, поднимаясь с дивана. — И затем мы сможем поговорить.

Хен вышла из комнаты, а Изабелла, откинувшись на спинку дивана, обвела взглядом гостиную. Она была хорошо меблирована, в отличие от комнат во многих съемных квартирах. На стенах висели эстампы — по-видимому, вкус владельца квартиры сочетался здесь со вкусом жильцов: вид водопада у Клайда (домовладелец); «Сильный всплеск» Хокни и «Философы-любители» (жильцы); Веттриано (жильцы) и «Айона» Пеплоу (владелец). Взглянув на Веттриано, она улыбнулась: его резко критикуют в эдинбургских кругах, связанных с искусством, но он остается по-прежнему популярным. Отчего это? Оттого, что его картины рассказывали о жизни людей (по крайней мере, о жизни тех, кто танцевал на пляже в вечерних туалетах); они так же повествовательны, как картины Эдварда Хоппера. Вот почему Хоппер вдохновил многих поэтов. Его картины по-настоящему волновали. Почему эти люди здесь находятся? О чем они думают? Что собираются делать? Хокни, конечно, не оставлял ничего недосказанным. На картинах Хокни все было предельно ясно: вот тут заплыв, а тут — секс, а это — нарциссизм. Писал ли Хокни портрет УХО? Она вспомнила, что писал. И ему удалось довольно хорошо передать геологическую катастрофу, которая была лицом УХО. «Я подобен карте Исландии». Произносил ли он эти слова? Нет, подумала Изабелла, но мог бы. Когда-нибудь она напишет книгу о цитатах; они будут абсолютно недостоверны, но их можно будет приписать людям, которые могли бы сказать именно так. «Я правила все утро, а сейчас идет снег» (королева Виктория).

Оторвав взгляд от Веттриано, Изабелла посмотрела на дверь. В холле висело зеркало — длинное, такие крепят на двери платяного шкафа. Оттуда, где она сидела, ей хорошо было видно это зеркало, и как раз в этот момент она увидела, как из-за двери выскочил молодой человек, пересек холл и скрылся в другой комнате. Он не видел Изабеллу, хотя, судя по всему, знал о ее присутствии в квартире. И по-видимому, в его намерения не входило, чтобы она его увидела. Этого бы и не случилось, если бы не зеркало. Молодой человек был совершенно голый.

Спустя несколько минут вернулась Хен, неся две чашки. Она поставила их на столик перед диваном и снова уселась рядом с Изабеллой.

— Вы когда-нибудь встречали Марка?

Изабелла чуть не сказала «да», потому что у нее было такое странное чувство, будто она его встречала, но лишь покачала головой.

— Я впервые увидела его тогда. В тот вечер.

— Он действительно был очень хороший парень, — сказала Хен. — Просто отличный. Все его любили.

— Не сомневаюсь, что любили.

— Вначале я немного колебалась насчет того, чтобы поселиться вместе с двумя незнакомыми людьми. Но я сняла комнату одновременно с ними, так что мы начинали жить здесь вместе.

— И все сложилось удачно?

— Да, удачно. Иногда мы спорили, как же иначе. Но никогда никаких серьезных разногласий. Да, все сложилось очень хорошо. — Хен отпила из своей чашки. — Мне его не хватает.

— А Нил, ваш второй сосед? Они дружили?

— Разумеется, — ответила Хен. — Иногда они вместе играли в гольф, хотя Нил играл гораздо лучше Марка. Знаете, Нил мог бы уйти в профессиональный спорт. Он проходит адвокатскую практику в одной фирме в Вест-Энде. Тоскливое местечко, но они же все такие, не правда ли? В конце концов, это же Эдинбург.

Изабелла взяла свою чашку и сделала первый глоток. Кофе оказался растворимым, но она попытается выпить его из вежливости.

— Что же случилось? — спокойно спросила она. — Как вы думаете, что случилось?

Хен пожала плечами.

— Он упал. Вот и все, что могло случиться. Один из этих нелепых несчастных случаев. Он по какой-то причине посмотрел вниз через перила и упал. Что же еще?

— Может быть, он сам был несчастен? — спросила Изабелла. Она осторожно высказала это предположение, опасаясь сердитого ответа, но его не последовало.