Дафна взглянула на него, на бумаги, снова на него и заметила, как он улыбается над каким-то отрывком.

— И какого рода развлечения, ваша светлость?

Каслфорд так погрузился в чтение, что просто не услышал ее, и вдруг нахмурился.

— Вы когда-нибудь обращали внимание на то, что существуют целые сферы человеческого общения, для которых совершенно не подходит английский язык? Я даже не задумывался над такими сложностями, пока не начал этим заниматься.

Дафна смогла представить себе только одну сферу, где сказанное герцогом могло быть правдой. Она могла представить лишь один вид развлечений, в которых, по слухам, Каслфорд, разбирался исключительно хорошо. То есть, другими словами, он пишет лондонский путеводитель для тех, кто желает грешить.

— Предполагаю, что это будет книга для мужчин, ваша светлость.

Каслфорд перелистнул страницы, вздохнул и положил их на стол.

— К сожалению, думаю, именно так. У меня нет опыта, чтобы написать соответствующие главы для женщин. Можно, конечно, попросить совета у кое-каких достаточно осведомленных леди, но сомневаюсь, что они пожелают стать мне полезными. Почему-то женщины стараются скрывать, что получают удовольствие от подобных развлечений. Не то чтобы они могли бы этим кого-то одурачить, всем известно, что существуют самые утонченные заведения, удовлетворяющие вкусы женщин. Вряд ли они смогли бы преуспевать, если бы женщины не могли этим пользоваться, правда?

Дафна заморгала. Все еще хуже, чем она думала. Он пишет книгу не об игорных домах и не о петушиных боях, а о борделях!

— Теперь понятно, почему вы считаете написание этой книги таким увлекательным занятней.

— Правду говоря, исследования сделались очень скучными, но к счастью, в тех редких случаях, когда я решаю чем-то заняться, я обычно чувствую себя обязанным довести дело до конца. Впрочем, эта часть уже полностью завершена.

Нет, ну что за человек в самом деле!

— Мне пора уходить, ваша светлость. Не хочу больше вас стеснять, а вы можете вернуться к подготовке вашего величайшего дара мужчинам Англии.

Почему-то эти слова привлекли его внимание, может быть, тоном сказанного или тем, как она скованно присела при этом в неглубоком реверансе.

Внезапно Дафна обнаружила, что на нее смотрит сам дьявол и его забавляет то, что он видит.

— Вы что, ревнуете, миссис Джойс, или скандализованы? Я не могу понять, какая из эмоций вызвала этот румянец на щеках.

Ревнует!

— Ни то ни другое. Если я и покраснела, то лишь потому, что изо всех сил пытаюсь удержаться от заслуженного вами упрека.

— Держитесь и призовите на помощь все свои силы. Собственно, позвольте мне помочь вам справиться с этим порывом.

Он привлек Дафну к себе так быстро, что она ахнула. Внезапно его рука легла ей на затылок, а губы прижались к губам.

Сначала она не смогла отреагировать, потому что вдруг растеряла все свое самообладание. И во время этого короткого затишья — Дафна не сомневалась, что оно было совсем коротким, — когда Каслфорд застиг ее врасплох, поцелуй перерос во что-то другое, перестав быть шуткой. Сначала нежный, потом грешный, поцелуй становился все более властным, словно, пока в ней зарождалось наслаждение, в Каслфорде зарождалось понимание.

Настроение быстро менялось. Он дал выход своей чувственной власти, и Дафна ощутила ее, как осязаемый ветер. Каслфорд обнял ее, она положила руку ему на грудь — ну конечно, чтобы остановить! Ощущение обнаженного тела под утренним синим халатом пронзило ее насквозь, вырвав из потрясения.

В ужасе от самой себя, Дафна вырвалась, отпрыгнула подальше и гневно посмотрела на герцога.

— Возвращайтесь, — позвал он ее негромким, успокаивающим, манящим голосом. Взгляд его, насмешливый и понимающий, требовал, чтобы она не отводила глаз. — Вы знаете, что хотите этого.

Дафна уставилась на него, потрясенная этим возмутительным самомнением.

— Безусловно, нет!

Его взгляд помрачнел.

— Возможно, это правда. Наверное, вы и в самом деле пока этого не знаете.

Он подошел к столу и налил себе кофе.

— Но зато какая вдохновляющая идея, — произнес Каслфорд, подняв чашку. — Думаю, теперь всякий раз, как вы начнете упрекать меня или я замечу у вас в глазах это выражение, за которым непременно следует упрек, я начну вас страстно целовать. На мой взгляд, лучшая часть сделки достанется вам, но все же и я получу какую-то компенсацию.

И бесстыдно довольный собой, он позвал слугу, чтобы проводить Дафну к выходу.

К тому времени, как лакей открыл дверь, Дафна уже стояла на пороге.

Каслфорд ехал верхом по Лондону, направляясь на восток, и размышлял о Дафне Джойс. В последние дни она слишком часто занимала его мысли, но это, разумеется, закончится сразу же, как только он ее соблазнит.

Но пока он гадал, что она в действительности о нем думает. Когда она удивилась, услышав, что он пишет книгу, Каслфорд предположил, что она считает его не особенно умным. С людьми иногда такое случалось, а виноват во всем его добродушный характер. Мир считает надувшихся, хмурых парней умными, а веселых и всем довольных — дурачками. Поскольку хмурился он только по вторникам, его часто недооценивали. Совершившие такую ошибку сами попадали в невыгодное положение, так что обычно Каслфорд из-за этого не волновался.

Кроме того, она считает его пьяницей и высказалась по этому поводу вполне определенно. Нет никакого смысла разубеждать ее.

И еще, конечно, существует его репутация по отношению к женщинам. Она об этом тоже наслышана, как и весь мир наслышан. И если Хоксуэлл и Саммерхейз опрометчиво рассказывали своим женам о его шлюхах, Дафна Джойс наверняка знает, что он потакает себе в этом не только с исследовательскими целями.

Впрочем, в последнее время он себе не потакает, раздраженно подумал Каслфорд. Он никогда этого не делал, если его взгляд останавливался на какой-то определенной женщине. Герцог давным-давно понял, что если он начинает испытывать вожделение к какой-то одной женщине, остальные перестают доставлять ему удовольствие. Облегчение, конечно, он все равно получает, но безрадостное, вроде как выпустить дурные газы.

К несчастью, воздержание только усиливает вожделение. Это превращалось в адский заколдованный круг, поэтому он старался не увлекаться никем.

Размышления о текущем положении дел с сексом приводили его в уныние, поэтому Каслфорд вернулся к мыслям о Дафне. Вероятно, она думает, что дуэли тоже говорят не в его пользу. Женщинам никогда не нравились дуэли. Значит, это еще одно ее возможное возражение по поводу его характера.

К тому времени, как он спрыгнул с коня перед старыми, соединенными между собой строениями, где располагалось военное министерство, список подобных возражений сделался чересчур длинным. Настолько длинным, что Каслфорд удивился, с чего он вдруг так поглупел, что начал вообще об этом думать.