- Когда свет погас?

- Да. В три шестнадцать... У Пятых в тринадцатом вагоне тоже ночью света не было - она почему-то вызвала электромеханика.

- Вы насчет щита?

- Да. Мог вызвать пожар!

- Вот приедем и будем разбираться.

В тамбуре их встретил директор ресторана.

- А я вас ищу! - закричал он Денисову в ухо.

- Что случилось?

- По поводу вашего поручения! Еще две сторублевки! - Челюсть директора-буфетчика замерла в крайнем заднем положении. - После обеда принес... Но уже другой. С бородой, с морщинами на лице...

Тамбур был полон грохота.

- Я послал посудомойку узнать, где он едет. В девятом...

"Речь, конечно же, идет о Шпаке, - подумал Денисов, - бородатый каганец, едущий в Астрахань..."

- Купюры пока отложить?

- Необязательно.

Шпак знал от него, какими купюрами интересуется милиция. "При этих обстоятельствах, - рассудил Денисов, - на сторублевки Шпака трудно рассчитывать".

- Можно сдать? - Директор был разочарован.

- Как ты думаешь, Антон? - спросил Денисов, когда они вернулись в купе. - Зачем выводят из строя щит электропитания?

- Это элементарно: чтобы было темно.

- Но во всех купе свет и так был выключен!

Сабодаш в это время прикурил одну папиросу от другой, он так и остался стоять с двумя зажженными.

Неожиданно Денисов сформулировал отправную посылку:

"Если мы поймем, почему выведен из строя распределительный щит, мы найдем убийцу".

За ужином Антон заказал чаю, подумал, прикупил еще бутылку кефира. Денисов взял рагу, колбасы, два кофе.

В углу, у входа во второй салон, сидел Ратц, дальше - пассажирка, бравшая в кассе билет позади Голея и Шпака, - с длинным, перехваченным надвое туловищем, с большой головой без шеи. Прудникова привела в ресторан обоих младших и мужа, которого, видимо, нигде теперь не оставляла одного. Шалимов был прав - скоро в салоне не осталось ни одного свободного места.

Директор ресторана что-то считал за столиком, украшенным рукописным плакатом: "Ничего не стоит нам так дешево и не ценится так дорого, как вежливость!"

Марина говорила с Антоном о Маврикиевне.

- ...Оказаться в старости с человеком, который смеется над каждым твоим словом? С бестактной Авдотьей Никитичной. Скольких близких нужно лишиться!..

Антон возражал:

- Зачем же так серьезно? Комические маски...

- Какая безжалостная сатира!

"По теории Вохмянина, крепкая старуха Авдотья Никитична имела собственную массу, - подумал Денисов, - массой дерганой Маврикиевны была окружавшая ее всю жизнь привычная среда..."

Он вернулся к задаче в том виде, в каком ее окончательно сформулировал: "Если мы узнаем, почему выведен из строя распределительный щит, мы найдем убийцу".

Это было похоже на тест.

Денисов вспомнил другой - его предложили в школе усовершенствования сотрудников уголовного розыска:

"На двенадцатом этаже живет карлик. Отправляясь на работу, он спускается лифтом на первый этаж. Когда же настает время возвращаться, карлик поднимается в лифте на десятый и дальше до двенадцатого этажа идет пешком. Почему?"

Тест решали взводом и поодиночке. Отчаявшись, гадали:

- По рекомендации врача? Режиссера? Ортопеда?..

- Привычка?

Решения были неверны, потому что одинаково относились и к карликам, и к гигантам.

Пожилая посудомойка с сигаретой, вставленной в длинный мундштук, собирала бутылки, относила к ящику с гнездами для посуды. Ящик был полон. Сверху лежала бутылка из-под "Марсалы".

"Четвертая из-под "Марсалы" за сутки, - заметил Денисов. - Одна в купе Голея, две в тринадцатом вагоне, когда магаданец учил Антона пить из неоткупоренной бутылки. Больше "Марсалы", чем за всю предыдущую жизнь..."

Но, в общем, ни о чем серьезном Денисов не мог думать, расправляясь с рагу, поэтому снова вспомнил о карлике и лифте.

"Бедный карлик!.."

В школе усовершенствования, когда он ломал голову над тестом, ему виделся этот худенький карлик - в носочках, в туфлях двадцать третьего размера, почти новых, поскольку, рассуждал Денисов, карлики не ремонтируют обувь, вследствие ее дешевизны, а сразу выбрасывают, едва сносится. Щиколотки у карлика были тоненькие, и, когда он топал к себе на двенадцатый, их можно было обхватить большим и указательным пальцами просунутых сквозь перила рук.

Не обошлось без курьезов: технический персонал школы вскоре судачил по поводу преступника, очищавшего квартиры двенадцатых этажей:

- Маленький - от земли не видать! Едет до десятого в лифте, дальше всегда пешком...

- Отпетый, видать!

Денисов не решил тест; в соседнем взводе инспектор объяснил:

- Кнопки лифта расположены вертикально. Карлик мог дотянуться только до десятой...

За окном было тускло, несколько раз появлялись дома с рядами гаражей, с зачехленными машинами у подъездов. Снова все вокруг было изрезано оврагами. Полоска голубого неба светилась на горизонте.

С трагикомических масок разговор Марины и Антона вернулся к старой безобидной теме:

- ...Ссоры не было, - Марина вздохнула. - В один прекрасный день у всех нашлись дела. Кому-то потребовалось в библиотеку, к другим приехали родственники. Поездки кончились!..

Антон кивнул.

- Теперь сидим по углам. Обсуждаем, почему Галке не дали инженера, а только старшего техника. Кого Анатолий включит на премию. А в воскресенье каждый сам во себе... - Она сняла очки, прикрыла пальцами веки.

- Давно у вас близорукость? - спросил Сабодаш.

- Испортила глаза, пока диссертацию писала.

- Защитились?

- Нет, - она надела очки.

Денисов спросил:

- Как вам понравилось в Москве в гостинице?

- В "Южной"? В холлах чисто. Персонал вежлив.

- А как в номерах?

- Телефон, телевизор, - она задумалась.

- Свободные места были?

- Как сказать? При мне муж с женой получили двухкомнатный, хотя висела табличка: "Мест нет". - Эту подробность столичной жизни Марина, видимо, приберегла для Сум.

Антон не почувствовал, к чему клонит Денисов, проскочил наметившийся поворот темы. Денисову пришлось спросить самому:

- Вы заранее бронировали номер?

Она уклонилась от ответа, открыла сумочку. На дне мелькнул цыпляче-лимонный пакет с выставки, такой же, как в бауле Голея, - фреза с шестеренкой.