– Конечно-конечно, минутку, – нарочито официальным тоном проговорила я в трубку, продолжая объяснять женщине; – Видите ли, этот шкаф скорее несет декоративную функцию. Это коллекционная мебель, понимаете ли.

– По-моему, то, что надо. – Клиентка постучала по задней стенке шкафа. – Мне нужен сантиметр.

– Мэй!

Мэй возникла из-за дивана, где она, стоя на коленях, пыталась вставить в розетку только что доставленную стеклянную лампу удивительно тонкой работы, вызывающую в памяти сахарную вату.

– Будь добра, помоги мисс... э-э...

– Миссис Катц.

– Да-да. Помоги миссис Катц обмерить шкаф.

– С радостью, – отозвалась Мэй, отряхивая колени. Ее прикид Тарин бы однозначно определила как пригодный только для повседневной носки на досуге: желтая трикотажная рубашка швами наружу, мини-юбка из джинсовой ткани, красные колготки и туфли-лодочки с невообразимо длинными носами. Волосы накануне вчерашнего выступления Мэй выкрасила в красный цвет. Должна сказать, я ни разу не слышала выступлений ее группы. Если бы я рискнула сочетать желтый с красным, то выглядела бы ходячей рекламой «Макдоналдса». А вот Мэй этот наряд очень даже шел. С каждым диким сочетанием она становилась все краше и интереснее.

Я удалилась на склад; последнее, что я слышала, был вопрос Мэй:

– А какой у вас телевизор, плоскоэкранный или плазменный?

– Так о чем ты хочешь мне сказать? – спросила я, перевернув какую-то коробку и усевшись на нее. На складе царил полный бардак и снова воняло дымом. Я уже устала повторять Мэй, чтобы курила на улице: для нее я по понятной причине не была авторитетом.

– Мы с Дэвидом вчера ужинали у Зака, – сказала Брин. – Он сам готовил.

– Что готовил?

– Какую-то хрень из устриц, но не в этом суть. Джесси, по-моему, это на тебя он запал.

Я расхохоталась.

– Брин, да ты, похоже, с ума сошла!

– Но и Дэвиду тоже так показалось.

– Правда?

– Правда.

Я перестала смеяться. Раз уж так считает сам Дэвид, победитель награды «Самый беспристрастный и наименее склонный к сплетням человек года», то тут что-то есть...

– Допустим. – Я засунула руку за коробки с тарелками и нащупала сумку Мэй: выложила она сигареты или нет? – Продолжай.

– Чаз и я играли во дворе с Хэппи. Мы бросали палку, а он нам ее приносил. А Дэвид с Заком мыли на кухне посуду...

– Значит, парень Лоры тоже там был?

– Не нужно принимать это близко к сердцу. Зак сейчас стремится уделить внимание как можно большему количеству знакомых. Как это, ни ужасно звучит, мне кажется, что он никогда не пользовался такой популярностью, как теперь, когда овдовел.

– Какая ты все-таки!..

– Я просто говорю, что думаю. Так вот: Дэвид рассказал Заку, что ты ходила с нами в кино и что я всячески пытаюсь устроить твою личную жизнь.

– Ты разве что не толкнула меня в объятия того типа за прилавком с закусками. – Я наконец нащупана сумку Мэй, достала сигарету, отворила дверь черного хода и вышла во внутренний дворик. Теперь в телефонной трубке что-то шуршало, но расслышать слова все же было можно. Я щелкнула зажигалкой и затянулась.

– Для тебя же старалась. Так вот, Зак тоже думает, что тебе пора устраивать личную жизнь.

– Ну и что? – Я сняла с языка крошку табака. – Зак и в глаза бы мне сказал то же самое. И вообще он мне это частенько повторяет. – Это я, правда, малость загнула.

– Нет, не в этом де... Ты что, куришь?!

– Да нет же!

– А мне показалось, ты затягиваешься. Я снова вдохнула дым.

– Ничего подобного. Это я так дышу.

– Тогда извини. Короче, Зак назвал тебя симпатичной. Дэвид спросил: «Ты думаешь?», и тут повисла неловкая пауза, а потом пришла я, и Зак сменил тему.

Я оставила без внимания то, что Дэвид, по-видимому, не считает меня симпатичной, и сказала Брин, что это еще ничего не доказывает.

– Может, ты о чем-то умалчиваешь? – спросила она. – Конечно, пока мне остается только строить догадки, но...

– Что? Нет. Нет, нет, нет и еще раз нет. Я бы никогда не пошла на то, о чем ты думаешь. А если бы что и случилось, ты бы узнала первой.

– Ты могла бы...

– Но я бы не стала! Ни за что! – Я переместила трубку к другому уху. До меня донесся вопль Мэй «Черт!» и звон стекла. – О дьявол! Похоже, Мэй что-то грохнула. Пойду посмотрю.

– Так ты меня не обманываешь?

– Разумеется, нет. – Я потушила сигарету, завернула ее в салфетку и кинула в урну. – Между нами ничего не было. Я иногда обедаю с Заком, но он мне просто друг. Как и ты.

– Знаешь, если что, я бы тебя поняла.

– Угу.

– Нет, правда, Джесси. Я хочу, чтобы ты знала: если вы с Заком вдруг... то я бы не стала беситься.

– Хорошо-хорошо, я тебе верю.

Из соседней комнаты послышался голос Мэй:

– Джесси! Можно тебя на минутку?

– Брин, мне пора. Позже поговорим.

– Ладно. Прости меня. У меня совсем крыша съехала.

– Ну что ты! Я тебя очень люблю. Пока.

Я бросилась обратно в лавку и увидела, что хрупкая ножка новой лампы, напоминающей сахарную вату, разбита вдребезги.

– Можно сказать Тарин, что она разбилась во время транспортировки, – тихо, чтобы не услышала клиентка, проговорила Мэй. Миссис Катц в это время увлеченно обсуждала шкаф в стиле чиппендейл по телефону – не иначе как со своим мужем, готовым сверлить все без разбору.

Мэй подметала осколки и складывала их в коробку.

– Похоже, нам урежут зарплату, Мэй. – Я печально улыбнулась. – Но я тебя утешу: сегодня у нас на обед будут чизбургеры. За мой счет.

По дороге домой я купила упаковку из шести банок воды. Дома я стащила с кровати стеганое ватное одеяло, уселась на выгоревшем плетеном стуле, обычно стоявшем на крыльце, и укрыла колени одеялом. Свет включать не стала – хотелось посидеть в темноте.

Я зажгла сигарету – по дороге домой я купила целую упаковку. Первую затяжку можно было сравнить с инъекцией героина: я чувствовала, как вены у меня на шее медленно распрямляются. Но потом все пошло наперекосяк. Я жадно вдыхала дым, но не получала прежнего удовольствия. В последнее время всякий раз, зажигая сигарету, я мучилась мыслью, что это – чистое безумие. Как я смею сознательно подвергать свою жизнь опасности после того, что случилось с Сес? После таких размышлений я расстраивалась еще больше и тянулась за очередной сигаретой.

Я вполуха слушала болтовню парочек, которые входили и выходили из соседнего кафе. Интересно, что бы сказала Сесил, узнай она, что мы с Заком почти каждую неделю ужинаем вместе? Раньше мы почти никогда не встречались вдвоем. За последние девять лет мы и ломтика пиццы вместе не съели без Сес, не имея на то действительно веских причин. После смерти Сесил Брин взяла на себя роль мамочки Зака. А вдруг Брин просто решила заняться сводничеством? Все может быть.