Два-три раза в год по случаю грандиозных торжеств, таких как балы в австрийском посольстве или суаре леди Биллингстоун, графиня де Дрё-Субиз украшала свою белоснежную грудь «Колье королевы».

Это было то самое знаменитое, легендарное колье, которое придворные ювелиры Бёмер и Бассанж сделали для фаворитки короля дю Барри. Потом кардинал де Роан-Субиз намеревался преподнести колье королеве Франции Марии-Антуанетте, а авантюристка Жанна де Валуа, графиня де Ламот, вместе со своим мужем и их сообщником Рето де Вилетом разобрала его в один из февральских вечеров 1785 года.

По правде говоря, подлинной оставалась лишь оправа. Ее сохранил Рето де Вилет, в то время как господин де Ламот и его супруга промотали столь варварским образом вынутые камни, эти великолепные камни, так тщательно подобранные Бёмером. Позднее, в Италии, Рето де Вилет продал оправу Гастону де Дрё-Субизу, племяннику и наследнику кардинала, который спас дядю от разорения во время скандального банкротства дома Роан-Гемене и в память о нем выкупил несколько бриллиантов, оказавшихся у английского ювелира Джеффриса, дополнил их другими, такого же размера, но менее ценными, и сумел воссоздать чудесное колье-эсклаваж таким, каким оно вышло из рук Бёмера и Бассанжа.

Почти целый век род Дрё-Субизов гордился этим историческим колье. И хотя в силу различных обстоятельств состояние Дрё-Субизов значительно уменьшилось, они предпочли сократить расходы на дом, чем расстаться с королевской драгоценной реликвией. Последний граф де Дрё-Субиз дорожил колье, как дорожат наследием предков. Из предосторожности он арендовал сейф в «Лионском кредите» и хранил его там. Когда жена собиралась надевать колье, он лично ходил за ним, а на следующий день возвращал обратно.

В тот вечер на приеме в Кастильском дворце графиня пользовалась огромным успехом. Сам король Кристиан, в честь которого было устроено торжество, обратил внимание на ее ослепительную красоту. На изящной шее сверкали, обвивая ее, драгоценные камни. Тысячи граней бриллиантов сияли, переливаясь, как языки пламени, в лучах света. Казалось, никто, кроме графини, не сумел бы с такой непринужденностью и благородством носить столь драгоценную тяжесть.

Это был двойной триумф. Граф де Дрё насладился им в полной мере, а когда они вошли в спальню их старинного особняка в Сен-Жерменском предместье, он откровенно торжествовал. Он гордился своей женой и, наверно, ничуть не меньше колье, овевавшим славой вот уже четыре поколения их рода. Графиня немного по-детски выражала свою радость. Впрочем, это было свидетельством ее гордого нрава.

Не без сожаления она сняла колье и протянула его мужу, который с восхищением принялся его разглядывать, словно прежде никогда не видел. Затем, положив колье в красный кожаный футляр с гербом кардинала, граф вошел в соседний кабинет, вернее, небольшой альков, полностью изолированный от спальни. Единственный вход в этот альков находился у подножия супружеского ложа. Как всегда, граф спрятал футляр на довольно высокой полке, среди шляпных коробок и стопок белья. Затем он закрыл дверь и разделся.

Утром граф встал около девяти часов, намереваясь до завтрака посетить «Лионский кредит». Он оделся, выпил чашечку кофе и прошел в конюшню. Здесь он отдал несколько распоряжений. У него вызывала беспокойство одна из лошадей, и он приказал вывести ее во двор и пустить рысью. Потом он вернулся к жене.

Графиня еще не покидала спальни. При помощи горничной она укладывала волосы.

– Вы уходите?

– Да… По этому делу…

– Ах, в самом деле… Так будет надежнее.

Граф вошел в кабинет. Через несколько секунд он спросил, впрочем, без всякого удивления:

– Вы взяли его, дорогая?

Графиня ответила:

– Что? Нет, я ничего не брала.

– Вы его переложили?

– Вовсе нет… Я даже не открывала эту дверь.

В смятении чувств граф появился на пороге и еле слышно пробормотал:

– Вы не брали его? Это не вы? Тогда…

Графиня подбежала к мужу, и они лихорадочно принялись за поиски, бросая на пол шляпные коробки и белье. Граф все повторял:

– Бесполезно… Все, что мы делаем, бесполезно… Вот сюда, я положил его вот сюда, на эту полку…

– Вы могли ошибиться.

– Я положил его вот сюда, на эту полку и ни на какую другую.

Они зажгли свечу, поскольку в помещении было довольно темно, и вынесли все белье и вещи, мешавшие им. Когда в кабинете больше ничего не осталось, они были вынуждены с отчаянием признать, что знаменитое колье, «Колье королевы», исчезло.

Будучи женщиной решительной, графиня, не теряя времени на напрасные причитания, послала за комиссаром, господином Валорбом, проницательность и здравый смысл которого они уже имели возможность оценить. После того как его во всех подробностях ввели в курс дела, комиссар спросил:

– Вы уверены, господин граф, что ночью никто не проходил через вашу спальню?

– Абсолютно уверен. Я чутко сплю. Более того, дверь спальни была заперта на засов. Сегодня утром, когда жена звонком вызвала горничную, я отодвинул его.

– А нельзя ли проникнуть в кабинет каким-нибудь другим путем?

– Это невозможно.

– Там есть окно?

– Есть, но оно загорожено.

– Я хотел бы сам в этом убедиться.

Зажгли свечи. Господин Валорб тут же заметил, что окно было загорожено лишь наполовину комодом, который к тому же не касался рамы.

– Комод стоит достаточно близко к окну, – возразил господин де Дрё. – Его невозможно сдвинуть с места без грохота.

– А куда выходит это окно?

– Во внутренний дворик.

– И ниже есть еще этаж?

– Два этажа. Но на окнах этажа, отведенного для прислуги, установлены густые решетки. Именно поэтому у нас темновато.

Впрочем, когда комод отодвинули, все убедились, что окно было закрыто, а этого не могло быть в том случае, если бы кто-то проник в помещение снаружи.

– Если только, – заметил граф, – этот кто-то не прошел через нашу спальню.

– Но в таком случае дверь спальни не была бы заперта на засов.

Немного подумав, комиссар обратился к графине:

– Знали ли в вашем окружении, сударыня, что вы собирались надеть это колье вчера вечером?

– Разумеется, я этого не скрывала. Но никто не знал, что мы запираем его в кабинете.

– Никто?

– Никто… Если только…

– Прошу вас, сударыня, уточните. Это очень важный момент.

– Я подумала об Анриетте, – сказала графиня мужу.

– Об Анриетте? Да ей, как и другим, ничего об этом не известно.

– Ты уверен?