Глаза сприггана загорелись красным. Это был дурной знак. В таком состоянии Хельги убивал.

– О долге с нами может говорить тот, кто платит. Другим мы не должны ничего. Хочешь спасения Мира – плати. Половину – вперед. Иначе спасай его сам, да помогут тебе твои Силы Судьбы!

И без того не слишком симпатичное лицо мага исказилось презрением и ненавистью.

– У меня нет при себе таких денег. Я не ожидал подобной низости.

Хельги демонстративно плюнул в сторону – кансалонский жест презрения. Он редко им пользовался, будучи существом культурным и образованным, но в данный момент, видимо, решил не отступать от образа грубого наемника.

– Ладно. Полтора месяца ждем. Найдешь нас и отдашь, но смотри – не фальшивыми! – Это было уже откровенным оскорблением. – Да, на вот! – Он достал из кармана медную монету и швырнул на стол. – Одень своего гоблина поприличнее! Не позорь сословие!

Они вышли. Хельги с треском захлопнул дверь ногой. Девицы смотрели на сприггана несколько ошалело, эльф и ученик – с откровенным ужасом.

– Чего ты с ним сцепился? – спросила Энка.

Хельги выдохнул воздух сквозь зубы. Он был еще в воинственном настроении.

– А пусть не командует. Нашелся тоже! «Ваш долг»! «Возложенные надежды»! «Великая честь»! Да плевал я на всех магов вообще и Франгарона в частности!

– Что-то я не поняла, – задумалась Меридит, – зачем он нас, собственно, вызывал? Ничего полезного не сообщил, по следу мы и без него шли и сворачивать не собирались. К чему этот разговор?

– Ну как же! – язвительно пояснил Хельги. – Вот мы, отпрыски проклятых народов, спасем Мир, а они, великие маги, вроде как не при делах. А вызвал, напутствовал – теперь он главный, а мы при нем вроде домового гоблина на побегушках. Выполняем высочайшее распоряжение по спасению Мира. Тьфу!

Аолен серьезно кивнул:

– Да, неприятно, конечно, но, боюсь, ты прав… Но все-таки он: Великий маг… Зря ты так резко.

– А не сахарный, не растает! – утешила Энка.

Они покинули Понит через северные ворота и прокрались ночевать на сеновал, расположенный на самом краю пригородной деревни. Сена в нем почти не осталось, а то, что было, пахло плесенью. Но после ночлегов под открытым небом условия казались королевскими. Спи да радуйся. Однако, как часто бывает в таких случаях, сон почему-то не шел. Все ворочались и шуршали, мешая друг другу.

Эдуарду не давал покоя один вопрос.

– Скажите, наставник, а что такое «проклятые народы»?

– Слушай, прекрати звать меня наставником, у меня имя есть… На некоторые народы наложено проклятие. Вот, например, мы, спригганы, не должны видеть собственных детей от месяца и до тринадцати лет. Поэтому мы вынуждены красть человечьих и взамен подкидывать своих. Или дисы, у них всегда рождаются только женщины, и все они обречены становиться воинами. А вот тролли каменеют от солнечного света…

– А сильфы? Они тоже проклятые?

– Нет, – вмешалась Энка, – они просто придурки, сами по себе, без всякого проклятия. Одна я счастливое исключение.

Меридит заворочалась:

– Ты в этом уверена?

– Сама дура!

Эдуард не обращал внимания на привычную перебранку.

– А кто их проклял? И за что?

Хельги подрыгал в воздухе затекшими ногами:

– Этого уже никто не помнит. Не знаю, как у дис, а у нас даже преданий не осталось.

– Но как же так? Ведь проклятие можно снять, лишь зная, кто его наложил и каким способом!

– Почему ты решил, что его хотят снять? Все давным-давно привыкли и вполне довольны жизнью. Кроме, может быть, троллей, но это уже их проблемы.

Ученик надолго задумался, искоса доглядывая на Меридит. Ему очень хотелось спросить кое-что еще, но он не решился.

Постепенно компания погрузилась в сон.

Сказать, что они проспали, – это ничего не сказать. Намеревались встать затемно, чтобы незаметно выскользнуть из деревни, а проснулись ближе к полудню. Лучи солнца пробивались сквозь дырявую крышу, снаружи весело щебетали пташки и сновали люди.

– Безобразие! – ругалась Энка. – Чего они разгуливают? Им бы надо пахать землю и сеять зерно. Весенний день год кормит!

Меридит усмехнулась:

– Тоже мне земледелец! Кругом скалы, леса и болота. В этих краях зерно не сеют. Ты по пути хоть одно поле видела? Одни маленькие огороды.

– Вот и пусть идут на огороды, сажают брюкву.

– Да рано ее сажать! – засмеялся Хельги. – Земля еще не прогрелась. Агроном ты наш несостоявшийся!

Энка задрала нос:

– Я существо благородное, в детали быта простонародья, особенно человеческого, вникать не обязана. Я вижу одно: рабочий день, а они праздно шатаются по селу. Из-за этого нам придется сидеть в сене до ночи.

Но, понаблюдав повнимательнее за улицей сквозь щели в стенах, они обнаружили, что народ не праздно шатается, а целенаправленно и резво движется в одну сторону.

– Праздник у них, что ли? – предположил Аолен.

– Ага! Свадьба, например, или похороны, – согласилась сильфида.

– Похороны – не праздник, – сказала Меридит в нос.

– Ну это как посмотреть. Помню, у нас в Сильфхейме объявили траур по Верховному Амаранту, гимназию закрыли на неделю – то-то радости было!

Меридит покачала головой:

– Ты очень безнравственная особа!

Сильфида собралась завопить, но Хельги зашипел:

– Да тихо ты!

Спригган напряженно следил за происходящим снаружи, пытаясь уловить обрывки фраз спешащих мимо людей.

– Там творится нечто необычное! Все бегут, стучат к соседям, те тоже бегут. Интересно, что у них стряслось?

– Багора! Багора пришел! – раздался, будто в ответ, звонкий мальчишеский голос. Мимо сарая промчалась стайка грязных, нечесаных ребят.

– Ох, Силы Стихий! – Хельги так и сел в сено. Эльф, наоборот, вскочил. Лицо его стало похожим на мраморную маску. Руки судорожно сжали лук – настоящий, эльфийский, разящий без промаха.

– Я должен убить этого негодяя!

Меридит загородила дверь:

– Не валяй дурака! Тебя раздерут в клочья, на кол насаживать нечего будет!

– Пусть! Прежде я успею очистить мир от гадины. Он должен понести кару, даже если это будет стоить еще одной жизни!

– Хорошо, – очень спокойно заговорил Хельги, – допустим, ты его убил. Люди убили тебя – жаль, конечно, но, в конце концов, твое личное дело. Вот только что потом останется делать нам? Ты подумал?