— Ах, чудище!

— Да. И я поклялся его найти и убить. Так кто-нибудь даст мне свой клинок?

— Могу предложить разве что секиру! — на шум во двор уже вошли Фредегар с Рутбальдом и тоже облизнулись на красавицу Августину.

По всему чувствовалось, что общественное мнение было не на стороне Оффы. Кто-то уже подошел к женщине, погладил по плечу, принялся развязывать…

— Ну, секира — так секира! — Верзила поспешно кивнул. — Что ж, пусть твоя судьба послужит всем хорошим уроком, незнакомец без имени.

— Меня зовут Александр. — Молодой человек подбросил в руке поданную Фредегаром секиру.

То же проделал и соперник, позаимствовав секиру у кого-то из парней. А может, это было его собственное оружие.

В-вух!!!

Стальное лезвие с воем пронеслось над головой Саши. Не тратя времени на прелюдии, противник бросился в атаку. Это был хороший боец, в чем Александр имел сейчас сомнительное удовольствие убедиться.

Снова выпад! Молодой человек едва успел уклониться, вспоминая уроки, некогда данные ему покойным приятелем — здоровяком Видибальдом, орудовавшим секирой с завидной ловкостью и умением.

И снова выпад, удар! На этот раз встретились лезвие к лезвию. Послышался страшный скрежет, полетели искры. Нет! Таких ударов оружие Фредегара могло и не выдержать! То ли дело — у Лошадиной Челюсти, секира так секира, не какой-то там топор! Позолоченная, с узорочьем, не уступающая по закалке мечу, выкованному из доброй стали!

Снова удар!

Оффа вертел секирой, как мельница крыльями, вызывая громкие восхищенные возгласы остальных. Позер, пижон дешевый!

Александр сделал вид, что запыхался, устал, хотя сил было хоть отбавляй. Но только соперник не должен был это видеть. В очередной раз присев, уклоняясь, Саша упал на правое колено, якобы едва удержался. Прикрыл веками глаза, а сам внимательно смотрел как бы сквозь врага: никакое движение и даже намерение не ускользало от зоркого взгляда.

Лошадиная Челюсть горделиво приосанился, обернулся, всего на какой-то миг потеряв контроль над, казалось, поверженным противником.

Саша метнул секиру…

Но все же он зря недооценил Оффу. Тот, пусть и с запозданием, среагировал, дернулся, но уклониться по-настоящему не сумел. Просвистев в воздухе, топор обухом ударил его в плечо, ударил с такой силой, что Лошадиная Челюсть, охнув, выронил свое оружие. Его тут же подхватил Александр, метнувшийся к чужой секире с быстротой лани.

Теперь осталось лишь…

— Ну, хватит! — послышался вдруг чей-то повелительный голос. — Хватит, я сказал! Ты славно бился, незнакомец, клянусь Тюром! Но и терять такого воина, как Оффу, мне бы не хотелось тоже.

— Хевдинг! — прошелестел среди собравшихся благоговейный шепот. — Хенгист Удалой!

Как и полагается вождю, Хенгист — молодой человек лет двадцати пяти, с темной лохматой шевелюрой и небольшой, заплетенной в две косички бородкой, одетый в сверкающую кольчугу и синий с красным подбоем плащ, — явился сюда не один, а с целой свитой вооруженных воинов — здоровяков как на подбор.

— Я выиграл женщину, хевдинг, — поклонившись, приветливо улыбнулся Саша. — И теперь хочу… подарить ее тебе!

— Мне?! — Хенгист рассмеялся и подошел к пленнице. — А она ничего, красавица.

— И ты мне по нраву, князь! — с улыбкой отозвалась Августина.

Вождь удивился:

— Откуда ты знаешь наш язык?

— Я, князь, много чего знаю.

Она держалась истинно по-королевски, словно это и не ее чуть было не предали лютой казни.

Саша прищурился.

Да, эта женщина пойдет далеко! Если не обрежут крылья.

— Благодарю тебя, Александр. — Вдова поклонилась в пояс. — Ты явился как раз вовремя.

— Александр? — Хенгист внимательно посмотрел на молодого человека. — Какое странное имя. Ты римлянин? Грек?

— Я из славного рода русов!

— Русы? Кажется, я где-то слыхал про твой род. Он очень древен?

— Куда древнее Инглингов.

Хевдинг неожиданно расхохотался:

— Судя по твоей речи, этот род нашего корня. Я понимаю все твои слова, хотя произносишь ты их очень смешно.

— Что ж, у каждого свой говор.

— Ты славный воин, — негромко произнес вождь — Мне такие нужны. Пойдешь в мою дружину?

— Может быть.

— Что значит — может быть? — Хенгист гневно вскинул серо-голубые холодные глаза убийцы.

Среди его воинов прошелестел глухой ропот.

— У меня есть клятва, которую я должен исполнить, — твердо заявил Александр. — А присоединиться к такому славному хевдингу, как ты, большая честь для любого!

— Надеюсь, твоя клятва не помешает тебе это сделать. Идем же со мной, Александр! Уже темно. У моря мы разобьем лагерь и будем пировать. Там, на славном пиру, ты и поведаешь нам о своей клятве. И о своей судьбе!

— Слава Хенгисту! Слава нашему вождю! Слава! — тут же послышались крики. — Клянусь, хевдинг, ты правильно рассудил.

Ага, еще бы неправильно. Эти варвары — юты? гауты? геты? — тоже любили послушать странников. Газет тогда еще не было.

— Кто этот парень? — Хенгист метнул быстрый взгляд на Агуция.

— Это мой сын, вождь, — нежно улыбнулась вдова.

— Он пойдет с нами. Клянусь Донаром и священными рощами гаутов, я сделаю из него славного воина!

— Слава великому Хенгисту! Хенгисту Удалому слава! — снова заголосили воины, якобы потрясенные истинным благородством своего вождя.

Вот так и пошли к морю: Хенгист с Сашей и Августиной, за ними, в окружении воинов, Агуций и последним — что-то гнусно бурчащий Оффа Лошадиная Челюсть.

Кажется, Александр нажил здесь себе врага. Впрочем, что значит — нажил? Оставаться с гаутами молодой человек вовсе не собирался. Хотя, наверное, они могли и помочь, просто для расспросов еще не пришло время.

Вся деревня горела. Хижину Августины варвары подожгли последней. Повсюду слышался громкий торжествующий хохот воинов и стенания пленниц, только что потерявших родичей. На центральной площади, прямо на паперти, возле горящей церкви с разрубленным надвое черепом лежал отец Бенедикт, сельский священник, возжелавший для себя лучшей участи и павший жертвой собственных интриг. Что и говорить: нельзя верить варварам! Окровавленная сутана его, задравшись, обнажала белые толстые ляжки. Хенгист с усмешкой переступил через него.

— Я много чего ему обещал, — обернувшись, цинично усмехнулся вождь. — Но он римлянин, а клятвы римлянам ничего не стоят.

— Что ты сделаешь со всеми эти людьми, вождь? — быстро спросил Александр.

— С пленниками? — Хевдинг пожал плечами. — Не знаю. Они мне безразличны. Хотя, наверное, многих можно с выгодой продать. Но мне не нужно серебро — мне нужна Британия, и, клянусь, я добуду ее на острие своего меча! Женщин мы, скорее всего, оставим здесь. Молодым крепким парням, оставшимся в живых, я, как и тебе, предложу свою дружину. Править Британией вместе со мной — что может быть лучше?!