Но может быть избран и второй путь — «консервации пустоты». Режим деполитизации сохраняется, политические силы и партии остаются номинальными и управляемыми, технологии имитируют политику, оппозицию, продолжая подменять реальность спектаклем, проявления общественных, экономических интересов, борьбу идей — нервным шоу, демократию — отталкивающей имитацией. Это не менее рискованно для Путина, так как в итоге разочарует и его сторонников, и мыслящий класс, и — при возможных социально-экономических трудностях — широкие слои населения. Уже сегодня бессодержательность СМИ, партийной и парламентской политики, неясность и непоследовательность экономико-социального курса вызывают растущее раздражение, которое гасится только агрессивными манипуляциями кремлевских технологов. Эта проблема будет нарастать, и не исключено, что сама «пустота» станет для Путина источником серьезной политической угрозы. В любом случае специфика современной ситуации такова, что область рождения и созревания политической философии, национальной стратегии, новой государственной идеологии еще некоторое время будет находиться вне прямой партийной политики. В сложившейся системе резко возрастает роль, статус и значение общественных движений и организаций, которые — в силу их формальной отделенности от политических (манипуляционных) процессов — пользуются свободой от навязчивого контроля «управляемой демократии». Реальная политика в России должна органически состояться, вызреть и укрепиться в мыслящем сегменте реального общества; именно там, видимо, начнутся процессы выработки содержания, тогда как на поверхности в лучах политической рампы еще какое-то время будут по-прежнему кувыркаться веселые клоуны или невеселые неуклюжие дрессированные животные. Путину предстоит найти ход к континенту политических смыслов, к тайной стихии содержания. Это, безусловно, его проблемы, но это и наши с вами проблемы. Ведь он — это мы, а мы — это он. Свято же место пусто не бывает.

От консервации пустоты Путину на душе грустно. Он редко смеется, улыбается только ртом, глаза остаются встревоженными и напряженными. Он явно что-то подозревает. Что-то движется против него, ползет, извивается, прячется… Все время ощущение какого-то тайного сырого неприятного присутствия. Но как только рука Путина пытается его схватить, зафиксировать, оно ускользает от него, и снова нападает чувство тревоги.

За первый восьмилетний президентский цикл Владимир Путин демонтировал ельцинскую политическую систему. До основания. Не трансформировал, не преобразил, а развинтил. Он делал это последовательно и тихо, со спокойно-тревожным блеском в грустных санкт-петербургских глазах, где плавают серые волны холодной Невы и там и здесь мелькают серые вспышки чаек над мелкой рябью. Накануне выборов Президента Путин смотрит на политическую карту России — плод своих усилий и что-то думает. Что? Никто не поймет до конца этого сдержанного человека, он умеет скрывать эмоции и мысли ото всех. Он смотрит вокруг себя — на партии, экономические кланы, конкурентов, сподвижников и не видит никого. Он сломил все формы фронды, распутал все интриги и узлы оппозиции, приморозил к полу то, что двигалось в подозрительном для него направлении. И везде он достиг успеха. Изгнаны и посажены бунтовщики-олигархи, высмеян, смят и расстроен национал-патриотический лагерь, с которым билась и забавлялась власть при Ельцине, по струнке движутся губернаторы и члены Совета Федерации, всесильный мастер политических сновидений Александр Волошин «исчез в неизвестном направлении», туда же отправился ельцинский переговорщик Касьянов — отставлен вместе с кабинетом…. А за ними и все остальные ельцинские кадры по списку. Почти все. Из думы же без вести пропали СПС и «Яблоко», удрученные победой патриоты из четырех смирных партий, слившихся в единый серый комок, тихо замерли на скамейках, злобно озираясь покорным взглядом в никуда. Ничего, совсем ничего.

Путин один на один с ничто. Нет соперников, конкурентов, врагов, оппонентов. Вокруг пустота. Она-то и есть главный враг, субъект диалога, соперник и оппонент. Путину предстоит сразиться с пустотой. Но эта серая, тягучая пустота живет, копит в своей вакуумной утробе злорадный смех, ядовитый укус. Она растворяет Путина, давит на уши, приходит в полночь, скребется изнутри. Победив всех, Путину осталось справиться только с ней, с ее величеством пустотой, и, даст Бог, мы — страна, народ, общество — тронемся с мертвой точки, из нулевого цикла, в который сбросила нас катастрофа перестройки и реформ.

То, что в российской политике накануне переизбрания Путина на второй срок все изменилось, легко и наглядно было показано в новогоднем эфире. Кроме переодетого матросом Жириновского, который старательно и аккуратно исполнил легкий рэп, на российских каналах полностью отсутствовали политики. Впервые за последние десятилетия, ведь раньше вместе с певцами, клоунами и юмористами, подвыпившими телеведущими и лучезарными спортсменками, всю новогоднюю ночь кувыркались в бенгальских огнях и искрах шампанского немцовы и хакамады, шандыбины и явлинские, кириенки и чубайсы. Политики были частью шоу-жизни нашего народа, они вплетались в медиапланы наступающего года и по объему их новогоднего мелькания политологи строили прогнозы: «акции Явлинского упали», а «Хакамаду с Надеждиным будут раскручивать», «Райкову ничего не светит», а вот «Жириновский снова в фаворе у власти». В ту новогоднюю ночь удивленные политологи впервые сухо пометили в блокнотах: ничего не было, одни юмористы и жалкий голосок девушек из «ВИА ГРЫ». Никакой политики теперь не будет. Вернее, будет, но в другом статусе. Путин спроецировал свой индивидуальный сценарий года на чутких составителей новогодних эфиров — во всех монтажках после обнародования результатов выборов 7 декабря 2003 года безжалостно затирали заранее заготовленных немцовых и хакамад с бубнами и маракасами… Их игривые песенки победы выглядели бы кощунством. А вместе с ними стерли и всех остальных. Это знак. Прощайте примелькавшиеся и такие знакомые россиянам рожицы… То, что вы хотели нам сказать, отныне будут сообщать Задорнов, Петросян и Киркоров. В лучшем случае «Ночные снайперы». Самый удачный теленовый год тогда, кажется, прошел на «Рен-ТВ». Самый путинский. Название говорило обо всем. Начинается исход голубых из телевидения. «Голубой» огонек — это не по-путински. Хотя выдержать чистоту «неголубизны» не удалось и на «Рен-ТВ», но все же пропорция мордатых полунонконформных гетеросексуалов и нормальных теток в прозрачных пеньюарах была внушительной. Шнур был хорош, он явно символизировал «питерских чекистов».

Мы, политологи, знаем имена тех, кто привел Путина к пустоте. Самая большая заслуга в этом принадлежит Владиславу Суркову, заместителю главы Администрации Президента. Его по праву можно назвать не только «человеком года», но и всей путинской первой восьмилетки. Сурков знал ельцинскую систему до мелочей, как самый высококлассный программист знает устройство операционной системы. Ему ничего не стоило запустить новую программу или вбросить смертоносный вирус в партию или иную политическую организацию. Как никто другой, Сурков, когда-то женатый на владелице салона кукол, осознавал инструментальный характер политического театра Ельцина. Сурков был активным игроком политических разводок еще тогда, когда могущественные олигархи устраивали между собой национальные войны, швыряя друг в друга телеканалы, политические партии, целые отрасли промышленности под носом у осоловелого, бессмысленно тиранического Ельцина. Владислав Юрьевич работал в ЮКОСе, в «Альфа-банке», в Думе, в области пиара и ТВ (с Гусинским и Эрнстом). Сурков, видимо, лучше всех остальных технологов того времени понял, как сопрягаются между собой олигархи, телеканалы, звучные лозунги, политические партии, думские фракции, областные интересы и т. д. Политическая Россия была для него как освоенный «кубик Рубика», он легко мог собрать его, и при необходимости тут же спутать разноцветные шашечки.