Бросив обмякшее тело обратно на землю, Гейб брезгливо отряхнул руки и повернулся к своим людям.

— Отведите его на шоссе, пусть ловит машину и убирается.

— Да, сэр, мистер Слейтер.

Конюхи зашевелились и, оживленно переговариваясь, словно мальчишки на школьном дворе, ставшие свидетелями драки, подняли Липски и поволокли к грузовику.

— Извини, Наоми. — Гейб небрежным жестом отбросил назад упавшие на лоб волосы. — Мне нужно было дождаться, пока мы вернемся на ферму, и уволить его там.

Наоми всю трясло, но она постаралась взять себя в руки.

— Боюсь, что тогда я не увидела бы этого любопытного представления, — ответила она и, выжав из себя улыбку, шагнула к нему. Кровь все еще текла по руке Гейба. — Пошли в дом. Надо промыть и перевязать твою руку.

— По сценарию я должен сказать: «Пустяки, это просто царапина», — ухмыльнулся Гейб и впервые опустил взгляд, чтобы поглядеть на рану. Он облегченно вздохнул, увидев, что порез неглубок, хотя боль была довольно сильной. — Но я был бы дураком, если бы отказался от возможности предоставить себя заботам двух очаровательных женщин.

С этими словами он перевел взгляд на Келси.

Она все еще стояла посреди двора, сжимая в руках навозные вилы. Костяшки ее пальцев побелели от напряжения, на скулах горели яркие пятна, а глаза сверкали от страха и ярости.

— Мне кажется, вилы уже можно поставить на место. — Он осторожно отобрал у нее инвентарь и прислонил к стене. — Поверь, Келси, я высоко ценю твою находчивость, а еще пуще — заботу о моей шкуре.

Келси почувствовала, как начинают дрожать и подгибаться колени, и приложила все силы, чтобы справиться со слабостью.

— Вы что, так его и отпустите? — спросила она.

— Что же еще? — удивился Гейб.

— Покушение на убийство обычно считается преступлением. За это арестовывают. — Она обернулась на Наоми и увидела, как губы ее дрогнули и изогнулись в кривой, вымученной улыбке. — Или здесь все по-другому?

— Спроси у Моисея, — подала голос Наоми. — В «Трех ивах» именно он занимается увольнениями.

С этими словами она вытащила из кармана свою голубую косынку и забинтовала ею окровавленное предплечье Гейба.

— Очень жаль, но я не ношу нижней юбки, которую могла бы разорвать для тебя на бинты.

— Я тоже, — весело отозвался Гейб.

— Прижми покрепче другой рукой, — велела она. — Сейчас мы пойдем в дом и забинтуем тебе руку как следует.

Они повернули к усадьбе, и Гейб нарочно шел медленно, давая возможность Келси нагнать его. Когда она поравнялась с ним, он проговорил, широко ухмыляясь:

— Добро пожаловать домой, Келси.

Келси предоставила матери оказывать первую помощь, а Герти — охать и ахать, а сама тихонько встала в сторонке. В другом месте она настояла бы на поездке к врачу, но здесь ее мнение, похоже, никого не интересовало.

Очевидно, к ножевым ранам здесь относились с философским спокойствием и предпочитали обрабатывать их на кухне, чтобы не портить ковры.

После того как рана Гейба была промыта и забинтована, на столе появились миски с горячим супом из цыпленка и жареные гренки. Разговор за ленчем вертелся, разумеется, в основном вокруг лошадей, родословных, скачек, результатов и качества скаковых дорожек. Келси почти ничего не понимала, ей оставалось только наблюдать, запоминать, сопоставлять.

Характер отношений между Габриэлом Слейтером и Наоми все еще оставался для нее загадкой. Казалось, в обществе друг друга они чувствуют себя совершенно свободно, словно давние, близкие друзья. Именно Гейб поднимался со своего места, чтобы наполнить кофейные чашки, хотя по этикету это полагалось делать хозяйке. И часто, нисколько не смущаясь, они прикасались один к другому то кончиками пальцев, то всей рукой.

В конце концов, Келси пришло в голову, что ее вовсе не касается характер отношений, которые существуют между ее матерью и этим человеком. Наоми и Филипп Байден развелись больше двадцати лет назад, ее мать вольна была встречаться с кем угодно, и блюсти интересы отца со стороны Келси было, по меньшей мере, глупо.

И все же, на каком-то подсознательном уровне, этот вопрос продолжал волновать ее.

Разумеется, рассуждала Келси, они подходят друг другу. Даже если отвлечься от таких бросающихся в глаза черт, как жизнерадостность характера и интерес к лошадям, захвативший обоих с головой, в каждом из них было что-то жестокое, дикое, непредсказуемое. Оба умели держать себя в узде, но оба могли быть смертельно опасными. Келси знала это наверняка: о матери она прочла в старых газетах, а что касалось Гейба, то только что он наглядно это продемонстрировал.

— Может быть, Келси захочет посмотреть утреннюю тренировку на треке? — донесся до нее голос Гейба, который наслаждался своим кофе и открыто любовался ею. На мгновение Келси показалось, что он способен читать ее мысли.

— На треке? — Келси была искренне заинтересована, хотя неожиданное предложение отвлекло ее от размышлений. — Я думала, вы тренируете лошадей здесь.

— И здесь, и на ипподроме, — пояснила Наоми. — Лошадь обязательно должна привыкнуть к дорожке.

— А гандикаперы(Гандикапер — специальное уполномоченное лицо, составляющее гандикап, то есть условия, утяжеляющие испытания более сильным по полу, возрасту или классу лошадям (для выравнивания шансов в скачке) — рассчитать ставки, — подхватил Гейб. — На треке собирается подчас довольно много самых разных, порой весьма экстравагантных личностей. Особенно в этот туманный предрассветный час, задолго до начала скачек.

— Предрассветный — это нисколько не преувеличение. — Наоми улыбнулась дочери. — Может быть, тебе не хочется вставать так рано?

— Мне хотелось бы своими глазами увидеть, как все это делается.

— Значит — завтра? — Гейб слегка приподнял бровь, что означало вызов.

— Отлично.

— Тогда мы будем ждать тебя здесь. — Наоми бросила быстрый взгляд на часы. — Мне нужно в конюшню — сегодня обещал зайти кузнец.

Она поднялась, опираясь на плечо Гейба.

— Давай, допивай свой кофе. Тебе придется немного потерпеть его общество, Келси, если не возражаешь. Надеюсь, он расскажет тебе, чего следует ожидать утром, если ты все-таки решишь поехать.

Она подхватила со стула вязаный жакет и быстро вышла.

— Да, Наоми не сидит на месте подолгу, — пробормотала Келси.

— Первая половина года самая напряженная в нашем бизнесе. — Гейб откинулся на спинку кресла с чашкой в руке. — Так что, рассказать тебе о завтрашнем дне?

— Я предпочитаю сюрпризы.

— Тогда скажи мне одну вещь… Ты действительно воспользовалась бы вилами?

Келси задумалась, позволив вопросу ненадолго повиснуть в воздухе.