— Кто-то вас любит, — сказала Анита, наслаждаясь ароматами.

— Было письмо? — спросил я, от души надеясь, что она не вскрывала его.

— На ваших розах — то есть у вас на столе.

Я схватил его. К счастью, оно было запечатано и помечено: «Лично».

— Очень плотная бумага, — сказала Анита, — Даже на просвет невозможно разобрать ни слова.

— Можете идти на обед, — сказал я, подарив ей не самую тёплую улыбку.

— Что случилось, Оливер? — спросила она, пристально разглядывая меня (костюм немного помят, а в остальном всё благопристойно. Я проверял).

— В каком смысле?

— Вы совершенно забыли поинтересоваться, были ли сообщения.

Я ещё раз посоветовал ей идти. И повесить снаружи плакатик «Не беспокоить».

— Откуда у нас ему взяться? Это же не отель, забыли? — она вышла и захлопнула дверь.

Я почти разорвал конверт в клочья.

Письмо гласило:

"Не знаю, какие тебе нравятся и не хочу разочаровывать,

С любовью,

М."

Я улыбнулся и схватился за телефон.

— Она на конференции. Могу я спросить, кто звонит?

— Это её дядя Эбнер, — ответил я голосом доброго дядюшки. Пауза, щелчок и внезапно голос босса.

— Да?

Марси на линии, тон — самый официальный.

— А почему так сухо?

— Я на совещании с менеджерами Западного побережья.

Ага, верхний эшелон. Сливки. И она играет перед ними роль Снежной Королевы.

— Я перезвоню позже, — сказала Марси, отчаянно пытаясь сохранить свой замороженный имидж.

— Я коротко. Цветы замечательные...

— Отлично. Я перезвоню...

— И ещё одно. У тебя самая фантастическая попка...

Щёлк! Эта сучка положила трубку!

Сердце заныло и навалилась усталость.

— Он живой?

Постепенно я стал различать голоса где-то на периферии сознания. Голос принадлежал Барри Поллаку, молодому выпускнику, недавно поступившему в фирму.

— А ещё этим утром выглядел таким живым, — это уже Анита, пробуется на роль безутешной вдовы.

— Как он попал сюда? — спросил Барри.

Я сел. Чёрт, оказывается, я заснул на своём ложе из роз.

— Привет, ребята, — пробормотал я, зевая, но пытаясь изобразить, что сиеста на рабочем столе — обычное дело, — В следующий раз попробуйте вначале стучать, о'кэй?

— Мы пробовали, — робко сказал Барри, — много раз. А потом решили войти, чтобы проверить... что с вами всё хорошо.

— Всё отлично, — ответил я, беззаботно смахнув с костюма пару лепестков.

— Я приготовлю кофе, — Анита вышла.

— Что у тебя, Барри? — спросил я.

— Ну, помните, дело попечительского совета школы. Мы готовили его вместе, помните?

— Ага, — я смутно начинал вспоминать, что где-то в другой вселенной Оливер Бэрретт был адвокатом, — у нас назначена встреча?

— Да. Сегодня в три, — ответил он, перебирая бумаги и переминаясь с ноги на ногу.

— О'кэй, значит встречаемся здесь.

— Ну, это... Сейчас что-то вроде полпятого, — сказал Барри, надеясь, что его аккуратность не сочтут оскорблением.

— Четыре тридцать! О чёрт! — я вскочил.

— Я собрал много материалов, — начал он.

— Нет. Слушай, Барри, давай встретимся завтра и поговорим об этом, о'кэй? — и я направился к двери.

— Когда?

— Назначаешь ты. Первым делом с утра.

— В полдевятого?

Я замялся. Дело попечительского совета определённо не было самым важным в завтрашней утренней деятельности.

— Нет. Я встречаюсь с ... важной шишкой. Лучше к десяти.

— О'кэй.

— В десять тридцать было бы ещё лучше, Барр.

— О'кэй.

Вылетая за дверь я ещё слышал его бормотание:

— Но я на самом деле собрал очень много материалов...

У доктора я оказался раньше обычного, но ушёл с радостью. Лондон, похоже, настроился сегодня на другую волну, да и у меня была куча срочных дел. Например, постричься. И подобрать гардероб. Надо ли надевать галстук? А брать с собой зубную щётку?

Чёрт, всё равно остаётся несколько часов. Так что я решил пробежаться в Центральном парке.

Убить время. Ну и взглянуть на её дом.

Замок принцессы стережет охрана.

Вначале вы минуете Стража Ворот, который тщательно проверяет законность вашего визита. Затем, если чистота ваших помыслов сомнению не подлежит, он проведёт вас в приёмную, где верные слуги попытаются посредством коммутатора выяснить, ожидает ли августейшая особа вас, простого смертного.

— Да, мистер Бэрретт, — произнёс ливрейный цербер, — вы можете войти.

Сказано это было тоном, не оставляющим сомнений, что если бы решал он — я вряд ли бы прошёл.

— Это отличная новость, — ответил я, — Могли бы вы проводить меня в покои Биннендэйл?

— Пройдите через двор, дальний проход направо, лифт на верхний этаж.

— А номер квартиры? — уточнил я.

— Там только одна квартира, мистер Бэрретт.

— Спасибо. Чрезвычайно благодарен. (Самодовольная задница).

На единственной двери номера не оказалось. Как, впрочем, и любой другой информации. Сжимая в руке букетик, купленный здесь же на углу, я позвонил — чрезвычайно благовоспитанно.

Марси открыла почти мгновенно. На ней была эта шёлковая штука — из тех, что женщины носят дома — разумеется, если их зовут, например, царицей Савской. В любом случае, то, что не скрывалось под тканью, выглядело очень аппетитно.

— Эй, ты выглядишь так, как будто я где-то тебя видела, — сказала Марси.

— Я собираюсь действовать куда активнее, когда окажусь внутри.

— Зачем ждать?

Я и не стал. Ощутив в руках очень много Марси-в-шелках. Потом я протянул ей цветы.

— Это всё, что мне удалось добыть. Какие-то лунатики скупили все цветы в городе.

Марси взяла меня за руку и повела внутрь.

Всё дальше и дальше.

Места было столько, что это начинало действовать на нервы. Мебель подбирали с великолепным вкусом, но на мой взгляд, её было чересчур много. Но главным образом поражало всё-таки пространство.

На стенах висело множество картин, из тех, которые украшали мою комнату в Гарварде. С той разницей, что эти не были репродукциями.