Мариша приподнялась на локте. Из темноты вынырнули две фигуры с автоматами в руках. Они заметили девушку, но вопреки расчету Самары не кинулись сломя голову к ней на помощь.

– Что за… – беззвучно прошептал полковник.

Автоматчики были одеты в форму ВС Ленинградской коммуны. Даже черные гербы на касках имелись. А ведь парашютисты с дирижабля носили балахоны, предназначенные для ночных спецопераций… Неужто зомбаки?

Водя стволами из стороны в сторону, автоматчики неспешно двигались вперед, готовые в любой момент открыть огонь, пусть только цель обнаружит себя. Самара затаил дыхание, опасаясь только одного – чихнуть, ведь комарье настойчиво лезло не только в глаза, но и в нос.

Мариша села на асфальте, обхватив голову руками. Ей изрядно досталось: контузия, потом нокаут Самары. Пусть скажет спасибо, что жива еще.

Автоматчики подошли к девушке, встали рядом, направив на нее стволы «калашей».

– Эй, матрешка, где полковник? – послышался вопрос.

А это уже совсем интересно. Во-первых, парочка явно не из друзей Мариши. Во-вторых, то, что они в форме, вовсе не означает, что они – оружие возмездия. А раз говорить умеют, так точно не зомбаки. И в-третьих, им нужен полковник Самара. Не просто нужен – его хотят убить.

Он нажал на спуск – автомат дернулся, очередь зацепила обе цели, тела упали на дорогу – рядом с Маришей легли, чуток забрызгав ее алым. Ужом извернувшись, она потянулась за «калашом», что выпал из рук автоматчика.

– Ну-ну. – Самара оказался рядом раньше, чем девушка успела завладеть стволом. Он отбуцнул оружие подальше и хлопнул себя по щеке – комары не желали так просто расстаться с ужином.

Отмахиваясь от насекомых, Самара присел на корточки. Один автоматчик был еще жив. Кровь толчками выплескивалась из простреленной груди, но смотрел он на Самару ясным, полным ненависти взором. Это был тот самый «дефект эксперимента», что схватил Маришу и очень впечатляюще корчил из себя зомбака.

– Кто ты такой? – спросил Самара.

Тот, кому вскоре суждено было умереть – раны-то смертельные, – ответил:

– Равиля помнишь, собака? Орду помнишь? Я… – На губах его вспухли алые пузыри, он закашлялся.

Кое-что прояснилось. И все же…

– Кто тебя послал?

Глаза раненого закрылись, он немного помолчал, собираясь с силами.

– Из тюрьмы вытащил, денег предлагал, патронов много. Мы отказались. Не надо. Отомстить только. Я, брат, мы братья…

– Кто тебя послал?! – Самара похлопал по карманам раненого, вытащил пластиковую аптечку, хотел выкинуть, но что-то его остановило. Открыл ее – и брезгливо отбросил. Внутри извивался слизень. В зажимах аптечки крепились ампулы с кровью; надо понимать, это пища для паразита. Теперь понятно, почему зомбаки приняли ордынцев за своих. Но уж больно мудрёно это для сибиряков, не могли они сами до такого додуматься.

– Говори! – Самара схватил раненого за подбородок. – Кто?!

Лицо ордынца растянулось в издевательской улыбке:

– Резник. Друг твой. Сказал, убивать будем – привет передать.

– Рано передаешь, – прошипел Самара.

Ордынец улыбался:

– Э нет, не рано, нет.

Холодок пробежал по позвоночнику. Самара что-то упустил, какую-то важную деталь…

Загрохотал автомат.

Полковник повалился на бок. И откатился в сторону, и замер, наведя «калаш» на Маришу.

Стреляла она. И судя по тому, что полковник жив и невредим, целилась вовсе не в него – с такого расстояния промазать было невозможно, даже будь девица слепой и безрукой. Пока Самара общался по душам с ордынцем, она завладела бесхозным стволом, разжав пальчики трупа.

– Э-э… – поперхнулся кровью несостоявшийся мститель.

Самара нажал на спуск, избавив его от мучений и обезопасив себя от возможных бонусов в виде гранаты или ножа в спину. От ордынцев всего можно ожидать.

– Чего шумишь? – Ствол «калаша» он навел девчонке в живот.

Она поступила взаимно, что не понравилось Самаре. Девушку заметно шатало. У нее была очень напряженная ночь – еще на спуск нажмет из-за упадка сил.

– Ты разве не понял? – Она опустила ствол, затем медленно села на асфальт, поджав под себя ноги. – Братья они. Трое их было. Третий там, в кустах. – Она вяло махнула рукой.

Самара развернулся, вскинул автомат к плечу.

– Не суетись, полковник. Я метко стреляю.

Он подошел, опустился с ней рядом:

– Спасибо.

– Что?..

– Ты спасла мне жизнь.

– Пустяки, полковник. Мы ведь люди. А люди, когда зомбаки вокруг, должны помогать друг другу, верно?

Самара предпочел не заметить издевки в ее голосе. Он отобрал у нее оружие. Она не сопротивлялась, из последних сил держалась, вот-вот свалится без сознания. Или выдюжит?

– Идем, – скомандовал он, поднимаясь.

Мариша с тревогой взглянула на него:

– Куда это? Зачем?

– А ты как думаешь? – Он навис над ней. – Вот что́ бы ты сделала на моем месте с диверсантом, врагом? А?!

– Я… – начала она и замолчала, сообразив, к чему он клонит.

– Извини, красавица, законы военного времени суровы, ничего не попишешь.

Мариша поднялась. Полковник встал у нее за спиной. Он делал то, чего делать не должен. То, что делать попросту нельзя – и в то же время нужно, правильно.

Ствол автомата ткнулся меж девичьих лопаток:

– Не тяни. Иди уже.

Так они прошли метров сто. Костры зомбаков остались позади. Скоро рассвет.

– Всё. Пришли. – Его голос прозвучал слишком резко, зло.

Она вздрогнула, ссутулилась. От былой непосредственности не осталось и следа. Она больше не приглашала его на вареники к маме.

– Прости, – сказал Самара.

Она всхлипнула. В тишине оглушительно щелкнул предохранитель.

– Держи. – Самара протянул ей автомат. – Уходи. И прости, если можешь.

Она уставилась на него как на юродивого – с сожалением, опаской и брезгливостью. И пусть. Главное, что он, глядя на нее, искренне улыбался. Ему стало легко-легко, хоть прямиком в рай, без Страшного суда пустят.

Эта девочка не должна умереть только потому, что безумный однокашник Самары начал войну, в которой не будет победителей. В конце концов, Самара обязан жизнью этой красотке, а он свои долги привык возвращать.

– Иди-иди. Давай.

Она взяла автомат, повесила на плечо, шагнула прочь. И остановилась, прикусив нижнюю губу.

– А ты?

– А мы уже на «ты»? – Он скомандовал себе: – Круг-гом! Шагом-м м-марш!