мадам Дюдефан уже начинала клевать носом. Однако она насторожилась; обе услышали внизу какой-то шум. Это был голос мужчины, и они поняли, что слуг убедили пропустить его в дом. И этот мужчина добрался до их двери. Неслыханная дерзость в столь поздний час! Затем раздались шаги Альфонсины, служанки мадам Дюдефан. Она тяжелой поступью поднималась наверх. Служанка остановилась в дверях.

— Мадам, внизу маркиз де Ришмон. Он желает поговорить с вами, если еще не слишком поздно.

— Конечно, уже слишком поздно. — Услышав, что Альфонсина уходит, маркиза сказала: — Подожди! — Любой другой в этот час был бы нежеланным гостем, но она питала слабость к маркизу де Ришмону и почти догадалась о причине его визита. Слыша, как он говорит с Шарлоттой де Нови, и она заподозрила, что маркиз тайно привязан к ней. Чем раньше она поймет, в чем дело, тем лучше. — Альфонсина, можешь убрать мне волосы.

Пока руки служанки были заняты, маркиза подумала, как это похоже на стремительного Ришмона — стучаться в дверь в предрассветный час. Что проявляется в этом: провинциализм или оригинальность? Непредсказуемость маркиза составляла часть его обаяния.

Когда с прической было покончено, маркиза надела домашние туфли и, опираясь на руку Альфонсины, дошла до лестницы.

— Пойди к Шарлотте и скажи ей, что она может понадобиться в салоне. В таком случае я пришлю за ней Альфонсину, — обратилась она к Жюли.

Когда маркиза вошла в салон, Ги де Ришмон приблизился к ней и взял ее за руку.

— Мадам, вы оказываете мне любезность. Мне нужно обсудить серьезное дело с мадемуазель де Нови, и я… нашел невозможным ждать до утра.

Маркиза рассмеялась:

— И вы решили, что ни она, ни я тоже не можем ждать! Вы всегда говорите прямо, мой дорогой маркиз. Что же это за дело?

— Я предпочел бы говорить о нем только с мадемуазель де Нови. Она будет недовольна, если я сначала скажу об этом вам. Тогда, возможно, она даже не пожелает выслушать меня.

— Прошу вас, присаживайтесь, — пригласила маркиза, продолжая стоять. Все это навело ее на мысль о предложении руки и сердца. Однако ему следовало обратиться к семье девушки. Но такому горячему человеку, как маркиз, переписка с дальними родственниками пришлась бы не по вкусу. Маркиза чувствовала его нетерпение, пока молча обдумывала сложившееся положение. Кто знает, Шарлотта вполне могла бы найти лучшую пару, ибо Ришмон почти без гроша в кармане. — Разве нельзя было обсудить эту тему, когда никто не мешал вам беседовать? К тому же не пришлось бы вытаскивать людей из постели.

— Я виделся с ней сегодня вечером, но нам не удалось прийти к соглашению. Я должен исправить ситуацию: дружба мадемуазель де Нови исключительно ценна для меня.

— Понимаю. — Маркиза повернулась в ту сторону, где должна была стоять Альфонсина, и сказала: — Попроси мадемуазель де Нови спуститься вниз, если ей угодно.

Она услышала, как маркиз встал и начал расхаживать по комнате. И тут она вспомнила о том, как настойчиво звучал его голос. Неужели так говорит влюбленный? Маркиза удивилась, осознав, что ее очень волнует исход предстоящего разговора: она огорчится, если тема беседы — не предложение руки.

Наконец вошла Шарлотта де Нови, и маркиза сказала:

— Мой дорогой месье де Ришмон, надеюсь, что в столь позднее время вы не рассчитываете на беседу, превышающую четверть часа? После этого Альфонсина проводит вас, ибо я уже собираюсь на покой.

— Мадам, у меня нет слов, чтобы выразить вам свою признательность.

Мадам Дюдефан услышала рядом с собой легкие, скользящие шаги Шарлотты де Нови и неожиданно обняла ее. Щека девушки была холодной и нежной.

— Спокойной ночи, дитя мое.

Маркиза неторопливо поднималась по лестнице, сожалея о том, что не видит, как выглядят молодые люди, и задавалась вопросом, можно ли угадать их будущее по глазам.

Как только Айша вошла, у нее тут же возродилась надежда: выражение лица Ги де Ришмона было столь же открытым и дружелюбным, как всегда. Не дожидаясь, когда мадам Дюдефан покинет салон, они заговорили. Послышался голос Айши:

— Я рада, что вы пришли! На меня нахлынуло столько воспоминаний, причем сразу все, и в этом я винила вас. Теперь я готова попросить у вас прощения.

— Тут нечего прощать. Это вы должны простить меня: сказанное вами ошеломило меня. Чем больше я об этом думал, тем больше меня охватывало ощущение беспомощности. Но теперь… — Он подошел к двойным дверям салона и плотно закрыл. К нему вернулось прежнее нетерпение. Он взял Айшу под руку, и они некоторое время ходили по салону. Айша испытала огромное облегчение: если бы только ее кошмарное прошлое, клятва, которую она дала, и мечты о возмездии не стали преградой для их дружбы!

— Сказать, что мне пришло на ум? — Его голос звучал неуверенно, и, когда она кивнула, Ги опустил глаза. — Как трудно начать. И все же, когда это случилось со мной сегодня вечером… Я уже уезжал в экипаже, и вдруг меня осенило… Я сразу велел развернуть экипаж и последовал за вами, но мне понадобилось время, чтобы обдумать все, во всем разобраться… — Он снова умолк.

— У нас всего четверть часа.

— Пустяки! Забегая вперед, скажу вот что: у меня сегодня вечером не было права требовать вашего доверия. Если я этим обидел вас, прошу извинить меня. Я больше никогда не стану просить вас говорить о прошлом, ибо, должно быть… это причиняет вам невероятную боль.

Айша пожала ему руку и опустила голову, чтобы он не заметил ее слез. Они остановились у камина, Ги глубоко вздохнул и вдруг рассмеялся.

— Не понимаю, почему мне не удается найти верных слов. Шарлотта, — наконец, произнес он, — я понимаю, что ваше положение ненадежно, но об его истинной опасности я догадался только сегодня вечером. Ситуация слишком рискованная, чтобы вы отвергли помощь. Вы же догадываетесь, как меня беспокоит то, что я не могу помочь вам.

— Можете, — ответила она. — Вы постоянно мне помогаете.

Ей хотелось остановить его, но было уже поздно.

— Вам пришлось выдержать немыслимые лишения. В таком положении вы не попросите ни о чем даже друга. Нет никого, кто годился бы вам в мужья. Я прошу вас выйти за меня замуж.

Айша была потрясена до глубины души. Заметив это, Ги поспешно добавил:

— Молчите. Выслушайте меня. — Айша отошла от него и села на диван. Он взволнованно продолжил:

— Как женщина, не имеющая ни приданого, ни семьи и родившаяся за пределами Франции… извините, я хотел сказать, что в данной ситуации, чего бы вы ни пожелали, вам все