что с ней там делалось. Я это записываю

в 2 с ¼ часа дня. Может быть сегодня прийдется еще писать. На старости буду это вспоминать. Уж как

сейчас громко выстрелила пушка даже стекла задрожали. Я хотела послушать как стреляют пушки

и [274] в особенности пулеметы и вот услышала. У меня сейчас я [275] не [276] знаю какое у меня

сейчас настроение т[о] е[сть] не знаю как его описать словами. Сейчас тихо. Вон на дворе стоят

Лида (101) и Ваня; вот вышла Оля и говорит с Ваней. На заборе с хладнокровием [277] и спокойствием

мудреца, сидит серый [278] с белым кот. Уже 30-ое октября, а на дворе совсем тепло 10º тепла по

Реамюру (102). Взрослые выходят только в шерстяных платьях и платках на двор и каждые пол часа

сообщают только что полученные новости. Сейчас обед кончаю до следующего раза. На дворе тепло, но серо.

Понедельник

26-го [279] ноября 1917 г. Киев

Сегодня у меня будет вечер, если можно так назвать то, что у нас будет. Мы собираемся ставить

шарады, играть и танцовать. Для танцев мы взяли у Жени 11 пластинок с танцами для граммофона.

Ко [280] мне прийдут Женя, Зина, Оля, Тоня, Люся Ашаренкова, Лида маленькая и может быть

Женина сестра Люся маленькая (103). У нас в гимназии не будет 3 дня занятий, потому что эти три дня

будут выборы (104). Я бы хотела хорошо объяснить что это но думаю что мне это не удастся. Хотят

чтобы в России была крепкая власть, но противные большевики этого верно не хотят, потому что все

бунтуют и задерживают избирательное собрание (105). Что теперь делается страшно подумать: грабеж, убийства не наказываются, бесчинства не запрещаются и некому все это прекратить и наказать

большевиков, а враг каждую минуту может почти беспрепятственно войти в Россию и поработить

нашу родину. Солдаты воевать не хотят бегут с [281] фронта, кутят и грабят квартиры, рабочие

бастуют и требуют надбавки жалованья, которого у них и так довольно [282], не думая о том что

теперь стыдно этого требовать, когда родина и так бедна и не может заказывать необходимых для

войны вещей. Большевики украли ½ всего золота России. Кощунства теперь часты и безнаказанно

совершаются. В Москве, Кремль эту святыню которой дорожат все любящие родину русские люди, большевики атаковали снарядами, пробита [283] кровля собора [284], кажется успенья Божией

Матери (106), снарядами испорчена икона святителя Николая, сохранившаяся даже при нашествии

французов (107), (108). Господи! Скорей бы уже все это кончилось и успокоилось, скорей бы настали

мирные времена и Россия [285] опять бы зажила в славе и спокойствии. И опять бы гремела слава о

ней от моря и до моря (109). А пока будем ждать и надеяться.

[***]

Уже кончилась четверть но еще атестаций нам не дали. Я читаю книгу

Данилевского (110)«Мирович» (111).

Я учусь выжигать. Мы теперь чаще всего ставим шарады. В гимназии мы писали сочинение «Лес

во все времена года»! Я так обширно расписывала что за урок т[о] е[сть] за 35 м[инут] написала только

пролог и описание весны. Сочинений еще не отдали.

[***]

Сегодня серо не очень холодно снега еще нет, сухо. Я сижу за маминым плетенным столом, слышен не

громкий гул голосов у квартирантов Массальских, в столовой тикают часы, слышно как Дуня в кухне

моет посуду, мама ушла прогуляться, Маня лежит на кровати у окна и читает польскую книгу, дети

еще не пришли. Сейчас 4 ч[аса] 10 м[инут] по полудни.

воскресение [286]

27-го ноября 1917 г. Киев

Вчера у нас было очень весело я опишу все по порядку. Первая прийшла Оля с маленькой

Лидочкой. Вдруг [287] Оля вспомнила что она забыла одеть туфли и побежала домой. Я стала

показывать Лидочке выжиганье; в дверь постучали, я пошла отворить [288], смотрю – Женя с

маленькой Люсей. Пока Женя и Люся раздевались, прийшла Оля. Меня попросили что-нибудь

выжечь. Мама нарисовала мне клубнику и грибы и я стала выжигать, а Женя мне накачивала.

Позвонили – Оля и Женя пошли отворить, а я кончала выжигать. Вдруг слышу Женя говорит что это

мальчики, но раньше этого я догадалась что это Тоня с Люсей большой, и так как Тоня Зины не знала

и почемуто ее боялась, то я закричала «Не бойтесь Зины еще нету» и очень стало смешно когда мы

услышали что это мальчики, но это Жене показалось потому что это были действительно [289] Тоня и

Люся. Они разделись мы пошли в столовую я еще немного выжгла, а потом стала [290] показывать

снимки с картин (я там несколько рисунков раскрасила). Тут прийшла Лида Воронкова (112), мы ей

очень обрадовалась. Лида бы не пришла потому что к ней должен был прийти брат, но он не прийшел

и она пошла ко мне [291]. Все стали смотреть картины. Решили подождать Зину до 5 ½ ч[асов] и если

она тогда не прийдет то начать самим играть в шарады. Но вот и Зина прийшла. Она была в

театре [292] на Травиате (113) и только что вернулась пообедала и прийшла прямо ко мне. Мы стали

ставить шарады. Первую ставили: Зина, Люся, Женя и я. Надо сказать что Люся прекрасно играет ей

бы прямо на сцене быть она у нас «прима». Мы поставили шараду «По-жар». Первое было так: Я была

учительница и спрашивала у детей уроки, а они не милосердно подсказывали друг другу.

Мы [293] изображали урок географии, а т[ак] к[ак] карты я не могла найти, то показывали по

отрытому журналу и говорили что им вздумается, и наконец вывели меня из терпения я встала

хлопнула стулом и ушла. После реки По поставили жар. Лампу завязали красным платком. Люся

лежала в постели и у нее был жар. Я была сиделка, Женя – мама. Тут пришел доктор, которым была

Зина. Зина одела мне черные рейтузы и мамину старую бархатную шляпу. Доктор [294] объявил что

надо непременно дать [295] от жару горького лекарства, Люся стала капризничать. Это было второе.

Все вместе. Я была мама, Люся [296] – дочка, Зина – гувернантка. Мы спали храпели во всю. Вдруг

вбегает Женя (горничная [297]) и испуганно говорит что горит сарай. Мы вскакиваем начинаем

метаться, тушить. Каждый хватает что попало. Я – старый капот, Люся подсвечник, одним словом

поднялась суматоха потом ставили «Сто-лица». Потом «Маска-рад». После шарад пошли танцовать.

Танцовали вальс, мазурку (114),