— Из-за Кона. До сегодняшнего вечера ты совершенно не обращал на него внимания.

— Я не хотел привязываться к нему. Мне показалось, что ты пользуешься им, чтобы размягчить мое каменное сердце. — Отодвинув тарелку, он облокотился о стол. Его завораживал ее теплый взгляд. — Я люблю детей. Я посвятил им свою жизнь.

Кет прерывисто вздохнула.

— Я тебя понимаю.

Голос у нее задрожал от волнения. Казалось, что она качнулась в его сторону. Лоркан знал, что достаточно чуть-чуть потянуться через стол, и он будет целовать этот пухлый ротик.

— Я бы хотел, чтобы ты досмотрела кассету до конца и увидела, чем я занимаюсь.

— Обязательно. Ты так замечательно вел себя с теми детьми, Лоркан, — мягко произнесла Кетлин со светящимся в глазах восторгом.

— Я люблю свою работу, — небрежно бросил он. — Не представляю без нее жизни.

— Тому, что ты делаешь, цены нет. Ты просто герой.

Ее порывистые слова потрясли его сильнее, чем ему хотелось бы. Сосредоточиться на разговоре становилось все труднее.

— Мы с тобой всегда помогали попавшим в беду. Верно?

У нее загорелись глаза.

— Кошкам, зайцам, птицам…

— Кетлин, — весело оборвал он перечень, который грозил стать бесконечным, — за последние пару часов мы с тобой очень много узнали друг о друге, много хорошего. Я больше не презираю тебя…

— А я немножко лучше понимаю тебя.

Лоркан улыбнулся и решил перейти к делу.

— Достаточно, чтобы жить со мной под одной крышей? — мягко произнес он.

Она как раз этого и хотела, но молча уставилась на него, не зная, что сказать. Конечно же, «да», но правильно ли она его поняла? Слишком часто чутье ее подводило.

— В каком смысле?.. — тихо спросила она.

— Этого дома хватит на двоих, если только ты согласишься, — сказал Лоркан с обезоруживающей улыбкой.

Она приподняла бровь.

— Мне комнату прислуги, а тебе все остальное?

— Я имел в виду кое-что более… подходящее для нас обоих, — тихо сказал он.

У нее участился пульс. С пересохшим ртом она спросила:

— Что, например?

— Думаю, ты поняла меня.

— Лоркан!..

— Пока ничего не решай, — поспешил он перебить ее хриплый возглас. — Почему бы нам не посмотреть в течение нескольких дней, как складывается обстановка, а потом и решить все? Я действительно хочу остаться, — заявил он. — Мне кажется, мы хорошо подходим друг другу. — Он усмехнулся. — Ты любишь готовить, а я люблю есть!

— Типичный мужчина! — поддела она его. Испытывая одновременно разочарование и облегчение оттого, что почувствовала почву под ногами, Кетлин улыбнулась и достала шоколадный десерт.

— Это пудинг? — с надеждой спросил он.

— «Разделить особняк в течение испытательного срока», — уточнила она.

— Но… сейчас можно попробовать пудинг?

Он тоже поддразнивал ее! Она рассмеялась и разделила пудинг пополам.

— Половину тебе, половину мне.

— Уверен, это вкуснее ямса. — Заметив ее вопросительный взгляд, Лоркан объяснил: — Когда мы ездили в Африку, всегда останавливались в какой-нибудь деревне. Старались, конечно, брать с собой провизию, но часто приходилось питаться одним ямсом.

— Расскажи, — попросила Кетлин.

— Не думаю…

— Пожалуйста, — тихо попросила она.

Лоркан нехотя согласился, и Кетлин как завороженная слушала его рассказ. Они доели пудинг и, взяв рюмки и ликер, перешли в гостиную.

Лоркан постепенно увлекся и уже говорил так страстно, будто в работе был единственный смысл его существования.

Постепенно Кетлин стала понимать, что это действительно так. Перед ней был человек, который все эти годы отказывал себе в личной жизни. Каждый час, когда он не спал, был потрачен на работу во благо притесняемых детей.

Лоркан так увлекся, что перестал пропускать ужасные подробности, и несколько раз Кетлин всплакнула. Тогда Лоркан молча протягивал ей свой носовой платок и ждал, чтобы она успокоилась, а сам тем временем гладил трех кошек, успевших пристроиться у него на коленях.

— Извини, — Кетлин всхлипывала после очередного душераздирающего рассказа. — Нс знаю, как тебе удается не сойти с ума от всех этих ужасов.

— Мне всегда приходилось держать себя в руках, — заметил Лоркан, глядя на нее поверх своей рюмки. — А детям какой с меня прок, если я буду терять самообладание и проливать слезы?

До чего удивительный человек, думала Кетлин, не спуская с него глаз.

— Я позабочусь, — тихо сказала она, — чтобы сельчане узнали, какой ты на самом деле. В конце концов они будут считать тебя феей с рождественской елки.

— Иди сюда, Кет, — прошептал он, протягивая ей руку.

Вдруг погас свет.

— Ничего, не беспокойся, — неуверенно произнесла она и рукой нащупала стол, чтобы опустить на него рюмку.

— Я и не беспокоюсь, — услышала она его теплый голос. — Мне очень нравится сидеть в темноте.

Ей показалось или он подсел поближе? Кетлин занервничала.

— Но мне может понадобиться заглянуть к Кону, — пробормотала она. — Пожалуй, зажгу свечи.

— Хорошо. Если хочешь, я проверю щиток.

Его голос звучал как-то сдавленно. В свете мерцающего камина ей было видно, как он стряхивает с колен сопротивляющихся кошек и привстает.

— Осторожно, там каверзная проводка, — предупредила Кетлин, подталкивая ему одну из свеч.

— У меня не дрожат руки, — тихо ответил он и вытянул их перед собой.

Ей стало неловко. Пьянство Гарри довело ее до паранойи.

— Извини, — пробормотала она, пряча от него глаза.

— Тебе долго пришлось жить в напряжении, верно?

— Трудно переключиться, — призналась она, тронутая его пониманием.

Неожиданная улыбка сменила мрачное выражение его лица.

— Пойдем, посмотришь на меня в роли монтера. — Лоркан протянул ей руку.

Как странно, подумала она. Этой энергии, которая бьет между ними, наверно, хватило бы, чтобы осветить всю комнату!

Они вышли в прихожую, и она разыскала пробки на полке для шляп. Лоркан вскарабкался на стул и последовательно проверил каждую пробку. Кетлин смотрела, удерживаясь от подсказок. С годами она научилась мигом справляться с пробками.

— Ага, вот эта. Да будет свет! — Он спрыгнул со стула, самодовольно сияя. Но ей хотелось снова оказаться в романтических потемках. — Все рефлексы в полном порядке. — Он лукаво усмехнулся.