— Пока это рабочая версия, — между прочим, тихо вставил комиссар, — оперативники проверят. Я с Каримова не слезу, пока он мне не отчитается о раскрытии убийства.

— Равиль Исхакович своё дело знает, — сразу же поддакнул секретарь, — я, как только район принял, объехал с ним почти все хозяйства. И в благополучных побывал, и в неблагонадёжные заглянул. Знают Равиля Исхаковича люди. Он чуть ли ни с каждым за руку здоровается: и стар, и мал. Редкий человек.

— Большой профессионал, — кивнул комиссар, — немного, к сожалению, таких в районах. А в городе особенно не хватает таких кадров. Смена поколений грядёт. Стариков, что после войны пришли, уже отработавших своё, я заменил. Но отдельных, несмотря на возраст, оставил. Опора должна быть. Вот сейчас подбираю им замену в город. По районам езжу, ближе людей смотрю. В управлении на больших совещаниях они одинаково выглядят. За цифрами и отчётами дел не увидать. А лица, как говорил тот поэт, подавно не усмотришь. Как? Не поменять вам начальника милиции, Валерий Николаевич? Каримов давно уже место в штабе областного аппарата заслужил. Он в резерве на моего заместителя. Оперативной работой владеет так, что сам Лудонин позавидует!

Комиссар, закинув удочку и упомянув будто случайно фамилию Лудонина, лукавил. Он проверял первого секретаря на его знакомство с начальником областного отдела уголовного розыска. Лудонин, по его сведениям, пристально наблюдал за Каримовым, но ему, комиссару, сам ничего не докладывал. То ли считал преждевременным из-за отсутствия фактов, подтверждающих какую-то ему известную догадку, то ли полагал пока излишним, также по одной ему известной причине. Последнее настораживало комиссара, и в этот визит к первому секретарю он попробовал проверить свои наблюдения.

Борданов никоим образом не отреагировал на уловку гостя, повёл себя так, будто фамилия Лудонина для него ничего не означала. «Или в нём скрывается большой актер?» — подумал комиссар, выслушивая заверения секретаря о том, что район нуждается в Каримове, перевод его в город станет ощутимой потерей для районной милиции, и райком партии окажется без нужной поддержки.

Комиссар дал возможность секретарю себя уговорить насчёт подполковника, а сам закинул удочку второй раз, проверяя информацию, болячкой засевшей в его мозгу, спросил:

— Рыбокомбинат, Валерий Николаевич, у вас в районе действительно уникальный, только городскому уступает, а как насчёт баловства? Не шалят в цехах с икрой, не безобразничают? Если наших не хватает, я попрошу Карасёва, чтобы вновь назначенного начальника КГБ Царапкина подключил?

Борданова этот вопрос застал врасплох. Он явно не был готов к ответу. Поэтому заговорил о ничего не значащих проблемах, закавыках, а в конце концов упёрся в несущественные мелочи, такие, как пьянство среди сторожей, неудовлетворительную работу товарищеских судов в цехах и редкие рейды народных дружинников.

Комиссара это явно озадачило, но не более. Ясно было одно: Лудонин, бывая в этом районе, никого в свои дела не посвящал, а Каримов первого секретаря ещё не допустил к их общим тайнам. И правильно сделал. Не ослушался его совета. Значит, Каримов в очередной раз прошёл его проверку и действительно давно созрел, значит, пришло время, чтобы приблизить его к себе. Здесь, в этом благодатном районе, тоже нужен свой надёжный человек, — с этой мыслью отправился комиссар на ужин, приглашённый секретарём в отведённый кабинет в райкоме, где их уже поджидали нетерпеливый Соскин и чуткий Каримов.

— Автомобиль за вами подъехал, товарищ комиссар, — лихо доложил Каримов, — паром водитель удачно проскочил, не дожидаясь особо. Я связь поддерживаю. Но может быть, всё же заночуете здесь, товарищ комиссар?

— А и действительно! — подхватил секретарь. — Почему бы и не остаться, Александр Фёдорович? Посидим, потолкуем. Есть о чём поговорить. А то всё некогда, дела, проблемы… Вечно наша спешка! И не отвести душу!..

— Старуха застыдит, — отшутился комиссар, — привыкла она, что ночую всегда в своей постели.

— Нет правил без исключений, — усаживая комиссара за стол, присаживался рядом Борданов. — Мы отзвоним ей, я извинюсь, передам свои приглашения к нам в район приехать вместе с вами, отдохнуть с удочкой. Забыли, верно, когда отдыхали? Зачем на ночь глядя ехать? А утром с встающим солнышком по свежему ветерку на первом пароме…

— Не уговаривайте, Валерий Николаевич, — отнекивался комиссар, решивший все свои проблемы и сделав для себя выводы. — Утром надо будет докладывать Леониду Александровичу, — это был последний, прекращавший дискуссию, весомый аргумент.

Последовал обычный тост за хозяина, следом за гостя, вспомнили про «родную и несокрушимую милицию, в которой “наша служба и опасна и…”», ну и, конечно, на посошок не забыли…

Проводил Каримов начальство к последнему парому, а утром с усилием поднял раскалывающуюся от похмелья голову и на безуспешные попытки жены его разбудить, лишь невразумительно мычал. Галина, отчаявшись привести его в чувство, кричала в ухо:

— Дежурный звонит постоянно. Беда у нас!.. Петра Квашнина чуть не утопили, а лейтенанта в больницу повезли!

Майора милиции Жамала Камиева, ответственного за состояние общественного порядка среди населения на вверенной ему территории, условно обозначенной в приказе начальника милиции Каримова как «куст номер 3», разбуди ночью, он без особого напряга, только дай глаза водой взбодрить, безошибочно ответит, что ждать от запредельной шпаны Петьки Дрючкина завтра на танцах в сельском клубе, если дружинник Сивухин опять будет отсутствовать, когда выбьет последний передний зуб кладовщица Варька Хвостова своему муженьку — выпивохе Митрию, если тот в понедельник с дружбанами получит аванс в колхозе, и когда очередная инвентаризация поджидает беспечную буфетчицу Клавдию, если на днях опять открылся её пивной ларёк у рыбкоопского магазина, который он, майор милиции, недавно заставил закрыть.

Жамал Камиев, конечно, не был таким толстым и важным, как все собрания Большой Советской Энциклопедии, но у себя в кусту всё про всех знал. Тем более, не был для него террой инкогнита Тихон Жигунов — бригадир рыбацких звеньев колхоза «Маяк Ильича», правая рука самого председателя колхоза Деньгова Полиэфта Кондратьевич, а члена областного комитета КПСС.

Это сегодня Тихон такую важность и официальность приобрёл, а майор Камиев Жигунова знал задолго до того, как он бригадиром стал, и, больше того, гонял в юношестве этого балбеса с танцплощадки, чтобы пьяные дебоши учинить не мог, да и от верной тюрьмы, что греха таить, бывало, остерегал. Хотя, правильнее тут сказать: не майор заступался, а защитники важные находились у шалопая. Последний раз дело дошло до того, что вступился сам Полиэфт Кондратьевич, будущий Тишкин тесть. Вот как жизнь крутанула! Уступил тогда майор Камиев, хотя против души пришлось идти, а что делать? Председатель колхоза не только с ним беседу провёл, а для верности и самим Каримовым заручился, а тот удивляться начал: стоило майору дело заводить так далеко, чтобы сам член обкома к милиции на поклон пошёл? Хотя приятного и довольного вида Каримов тогда от майора не скрывал…