Изначально организованные как полицейские подразделения, со временем фракции стали ассоциироваться с цирком и соревновались в качестве спортсменов на играх на ипподроме. Как агора в Афинах и форум в Риме, византийские ипподромы использовались для проведения политических митингов. В таких случаях команды спортсменов, набранных из каждой фракции и поддерживаемых ими, представляли основные политические партии государства, так же как в наши дни сборные на международных чемпионатах по футболу символизируют свои страны. Ко времени восхождения на трон Юстиниана остались только синие и зеленые, причем обе эти фракции обладали серьезным влиянием. У них было много последователей из тех, кто разделял их политические взгляды. Трудно переоценить значение этих фракций, учитывая, что подавляющее большинство их приверженцев не скрывали своих воззрений и были готовы сражаться на их стороне. Когда народ решал, что его слишком притесняют, фракции объединялись с ним в попытке свергнуть императора, или правительство, или всех разом.

Юстиниан неразумно попустительствовал усилению фракций во время правления своего дяди, используя их для решения своих задач, и они, вместо того чтобы поддерживать дисциплину, вышли из-под контроля. Но Юстиниан не сделал ничего, чтобы усмирить их, пока не взошел на трон. В январе 532 года он решил наказать их за беззаконные действия. Изданные им указы привели к массовым беспорядкам, не слишком отличавшимся от мятежей подобного характера, к которым константинопольцы уже успели привыкнуть. Некоторых бунтовщиков арестовали и судили. Семеро были признаны эпархом виновными в убийствах и приговорены к смерти: четверо через истязания, трое через повешение. Двое из последних (один из фракции синих, другой — зеленых) дважды срывались с виселицы и оставались в живых. Монахи из близлежащего монастыря не могли смотреть на это ужасающее зрелище и не допустили третьей попытки. Они забрали их и перевезли на лодках через Золотой Рог в святилище церкви монастыря Святого Лаврентия. Эпарх послал солдат, чтобы те окружили церковь. Фракция подала императору прошение о милости, но не получила ответа. Через три дня на ипподроме были проведены скачки. На третий день после двадцать второго забега раздался крик «Да здравствуют гуманные зеленые и синие!», который показал людям, что фракции объединились. После последнего забега прозвучало слово «Ника», то есть «победа», которое было паролем фракций и сигналом к началу самого страшного бунта в византийской истории. Толпа, поддержавшая их, вламывалась в тюрьмы, выпускала заключенных, убивала охрану и поджигала здания. Потом она пошла жечь большие ворота Халки, сам Большой дворец, сенат и даже собор Святой Софии. На следующий день, когда скачки были отменены, толпа отправилась на север от ипподрома к большим баням Зевкиппа, требуя освобождения трех чиновников. Напуганный размахом бунта, Юстиниан согласился. Теперь фракции были готовы заключить мир, но этого не случилось. Многочисленные крестьяне, прибывшие в Константинополь на рождественские празднества, возмущались большими налогами, которыми их обложили, и, воспользовавшись беспорядками, попытались свергнуть Юстиниана. Восстание бушевало целую неделю и могло бы добиться своего, если бы не вмешательство Феодоры.

В начале византийской истории, когда у императора еще не было отдельного финансового ведомства, денежными вопросами занимались финансовые чиновники преторианского префекта. Они должны были, действуя от его имени, собирать самый важный государственный налог, «аннону». Взимаемый в сельской местности, он представлял собой комбинацию подушной подати и земельного налога, рассчитывался исходя из надела земли определенной стоимости и размера участка, обрабатываемого одним человеком. В VIII веке преторианский префект перестал отвечать за сельские районы и автоматически прекратил собирать аннону. Эту обязанность возложили на местных казначеев, а также был создан пост сакеллария, который выступал в качестве самого старшего должностного лица, ведающего финансами. Однако к VII веку денежные дела империи настолько запутались, что финансовое ведомство, разросшееся за предшествующие столетия, было разделено на два. «Логофеты», то есть счетоводы, работали в одной части, а «хартуларии», то есть письмоводители, — в другой. Пост старшего логофета с VIII века стал очень важным, а в XII веке, когда пост сакеллария отменили и передали его дела «великому» логофету, последний приобрел значимость лорд-канцлера. Тем не менее глава императорского хранилища документов, чиновник, работавший с петициями, и секретарь императора оставались самыми влиятельными людьми, поскольку по роду своих обязанностей они ежедневно общались с императором.

Представляется вероятным, что пост сакеллария был упразднен из-за того, что фемы и их губернаторы стали столь многочисленными и могучими, что к XII веку они зачастую оказывались сильнее чиновников финансового ведомства центрального правительства. Последние нередко первыми собирали налоги, взимаемые с крестьян, и оставляли их себе. Эти налоги, по крайней мере до XIII века, составляли немалые суммы. Хотя у нас нет возможности даже предположительно оценить их размеры и покупательскую способность денег того времени, считается, что в IX веке, когда империя достигла апогея своего процветания, годовой бюджет государства, совместно в денежном и товарном пересчете, вероятно, превосходил 100 миллионов довоенных французских золотых франков. Василий I (867–886) оставил своему наследнику личное состояние, равное, по всей видимости, 24 миллионам довоенных французских золотых франков, хотя их покупательская способность наверняка была гораздо выше. Тем не менее в XI веке страна переживала экономические трудности, несмотря на то что по-прежнему получала значительный доход и с городских, и с сельских земель, с налогов на импорт, экспорт и потребительские товары, с пошлин на виноградники и каменоломни, с обрабатываемой земли и пастбищ, с городских жилищ, с выдачи лицензий на частное производство. Экономический кризис был вызван частично, и, скорее всего, в большей степени, вопиющей расточительностью Константина VIII, императрицы Зои и Константина IX. Все они были настолько поглощены личными делами, что позволили гражданской аристократии заполучить власть над правительственной машиной. Добившись своего, аристократия наплодила множество государственных постов. Некоторые из них были действительно необходимы, потому что на протяжении своей истории византийская жизнь со всеми ее замысловатыми ответвлениями оставалась тщательно контролируемой, как это происходит в наше время в странах, где государство является исключительной властью. Любая мелочь повседневной жизни регулировалась государством; правительство устанавливало цены и размер зарплат, выдавало лицензии на торговлю, проездные документы и так далее. С годами для решения всех этих задач требовалось все большее число правительственных ведомств и чиновников. Их рост с момента основания Византии в IV веке до X века, когда формирование административной машины окончательно завершилось, поражает. Правительственное ведомство, которое отвечало за оснащение армии, к тому времени настолько увеличилось, что получило право курировать фабрики, производящие это оснащение. Ведомство, поставлявшее армии лошадей, контролировало фермы Анатолии, где разводилось большинство животных. Ведомство, работавшее с иностранцами, выросло до размеров своего рода «министерства размещения» и было уполномочено обеспечивать приезжих жильем. Подобных примеров можно привести в несколько раз больше. Рост государственных служб увеличил затраты на административную машину. Дело усугублялось тем, что умножение трат совпало с уменьшением доходов государства, вызванного главным образом отказом сельских жителей платить налоги и частично тем, что правительство стало нанимать частных подрядчиков на должности сборщиков налогов, многие из которых оказались мошенниками. Удивительно, что правительство продолжало существовать и работать так долго. Это преимущественно можно отнести на счет работоспособности и преданности большинства чиновников: хотя многие ключевые посты занимали коррумпированные и эгоистичные люди, которых процветание государства заботило меньше, чем собственное благополучие, которые умножили свои состояния, торгуя государственными должностями и уклоняясь от уплаты налогов, все же большинство оставалось безупречным. Это вызывает еще большее уважение, если учесть, что младшим чиновникам всегда платили мало. Уже в VIII веке средний заработок нотариуса редко превышал две номисмы, хотя к нему добавляли еще и плату натурой.