Я сказал, что предпочту оставить метеорит себе, что и сделал, – он до сих пор лежит у меня в кармане.

– Это либо фрагмент кометы, – продолжал мистер Ортега, – или кусочек Разрушенной планеты. Мы не знаем, что именно, поскольку там, где мы находимся, не должно быть ни того ни другого.

– Но было, – сказал я.

– Значит, было.

– Гм… мистер Ортега, почему бы не покрыть корабль достаточно толстой броней, чтобы помешать подобным штучкам?

Я вспомнил, как выглядела оболочка корабля в месте пробоины: она казалась чудовищно тонкой.

– Ну… во-первых, этот метеорит был настоящим гигантом среди себе подобных. Во-вторых, Билл, ты что-нибудь знаешь про космические лучи?

– Боюсь, не так уж много.

– Тебе наверняка известно, что человеческое тело проницаемо для первичного космического излучения, которое для него безвредно. Именно с ним мы сталкиваемся здесь, в космосе. Но металл для него не полностью проницаем, и когда оно проходит сквозь металл, возникают всевозможные эффекты в виде вторичного, третичного и четвертичного космического излучения. Они накапливаются и приносят немалый вред, вызывая мутации и неприятные последствия не только для тебя самого, но и для твоих потомков. И из этого следует, что человек безопаснее всего чувствует себя в космосе, когда окружающей его оболочки корабля хватает лишь для того, чтобы удерживать внутри воздух и не пропускать внутрь ультрафиолет.

В последующие несколько дней Горлопана было почти не слышно, и я решил, что, возможно, он усвоил полученный урок, но ошибался. Наткнувшись на него в одном из нижних коридоров, где никого больше не было, я намеревался с ним разминуться, но он преградил мне дорогу.

– Хочу с тобой потолковать, – сказал он.

– Ладно, – ответил я. – О чем?

– Считаешь, будто ты самый умный?

Мне не понравились ни его слова, ни тон, которым они были произнесены.

– Я вовсе не считаю, будто я умный, – сказал я. – Я в самом деле умный.

Он уже успел меня утомить.

– Дерзить вздумал? Думаешь, я должен тебе руку целовать и благодарить за спасение жизни?

– Что, правда? – усмехнулся я. – Если ты об этом, то можешь не беспокоиться – я поступил так вовсе не ради тебя.

– Знаю, – ответил он. – И учти – я вовсе тебе не благодарен.

– Ну и ладно, – пожал я плечами. – В благодарности таких, как ты, я нисколько не нуждаюсь.

– До чего же ты меня достал, – тяжело дыша, медленно проговорил он.

В следующее мгновение меня свалил удар костяшками пальцев в зубы.

Я осторожно поднялся, пытаясь застичь его врасплох, но тщетно – он снова сбил меня с ног. Я попробовал пнуть его лежа, но он увернулся.

После третьего удара я остался лежать. Когда звезды перед моими глазами рассеялись, он уже исчез – а я не сумел даже дотронуться до него пальцем. Хорошим бойцом я никогда не был – увы, продолжал действовать языком, когда следовало прибегнуть к кулакам.

Подойдя к бачку с водой, я сполоснул лицо. Пробегавший мимо Хэнк спросил, что, во имя всего святого, со мной стряслось, и я ответил, что налетел на дверь. То же самое я сказал и отцу.

Горлопан больше меня не беспокоил, и мы с тех пор не разговаривали. В ту ночь я долго лежал, не в силах заснуть, и пытался разобраться в случившемся, но так и не сумел. Тот, кто придумал дурацкую фразу: «Я силой десяти богат, поскольку чист душой»[10], наверняка никогда не встречался с Горлопаном Эдвардсом. На мой взгляд, от Горлопана не было никакой пользы, и я с удовольствием заткнул бы его физиономией проделанную метеоритом дыру. Я пробовал придумать разные способы, как с ним разделаться, но ни один из них не выглядел реалистичным. Как говорит отец, бывают ситуации, которые никак не исправить.

9. Спутники Юпитера

Ничего особенного больше не происходило, пока не пришла пора подлетать к Юпитеру, – не считая пропавшего четырехлетнего малыша. Его родители обыскали все вокруг, но ребенка так и не нашли, несмотря на последовавшую из рубки управления просьбу ко всем дать знать, если кто-то хоть что-нибудь заметит.

Так у нас появился шанс испытать на деле умение скаутов действовать в чрезвычайной ситуации. Экипаж корабля не мог участвовать в поисках, поскольку он состоял лишь из капитана, двоих вахтенных офицеров, мистера Ортеги и его помощника. Капитан Харкнесс снабдил каждого скаут-мастера планами, и мы обшарили весь корабль, словно мальчишка собственные карманы в поисках монетки в полкредита. Малыша мы обнаружили минут через двадцать, – похоже, чертенок пробрался на гидропонную ферму во время ее обслуживания и оказался там заперт.

Пока он там сидел, ему захотелось пить, и он пытался утолить жажду растворами для поливки растений. Результат оказался вполне ожидаемым. Ничего серьезного с малышом не случилось, но уборка потребовалась изрядная.

В тот вечер мы с отцом обсуждали эту историю за игрой. Пегги была на сборе герлскаутов, а Молли куда-то ушла, и мы на какое-то время остались одни.

Мать ребенка устроила скандал, как будто с ним произошло нечто ужасное. Собственно, что может случиться на космическом корабле? За борт малыш свалиться никак не мог.

Отец заметил, что ее реакция вполне естественна.

– Слушай, Джордж, – спросил я, – тебе не кажется, что некоторые из эмигрантов не годятся на роль колонистов?

– Ну… возможно.

Я думал про Горлопана, но упомянул миссис Тарбаттон, которая в конце концов сдалась и даже не полетела с нами, и ту тетку по имени миссис Григсби, которая сама создала себе кучу проблем и вынуждена была стать посудомойкой, а также еще одного типа по имени Сондерс, который постоянно нарывался на неприятности с советом, пытаясь жить собственной жизнью и не считаясь с мнением остальных.

– Джордж, как им подобные вообще прошли психологические тесты?

– Билл, – спросил отец, – ты когда-нибудь слышал о политическом влиянии?

– А? – только и смог ответить я.

– Знаю, подобная мысль может шокировать, но ты достаточно взрослый, чтобы принять мир таким, какой он есть, а не каким он должен быть. Рассмотрим гипотетический случай: вряд ли племянница государственного советника провалит психологические тесты. Да, первые тесты она может провалить, но комиссия может счесть иначе – если советник всерьез хочет, чтобы она прошла.

Какое-то время я переваривал услышанное. На Джорджа это было не похоже – особым цинизмом он никогда не отличался. Да, лично я циник, но Джордж обычно крайне наивен.

– В таком случае, Джордж, вообще нет никакого смысла проводить психологические тесты, если подобные люди всегда могут проскользнуть и так.