Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нужно следить за своими стаканами! Зачем ты поперлась в клуб одна?! Ты же вечно попадаешь в какое-то дерьмо.
– Да иди ты! Я не заставляю тебя сейчас мне помогать, – сказала Ева и двинулась к двери.
– Ага, я посмотрю на то, как ты до дома доберешься в таком состоянии.
Все вокруг закружилось с бешеной скоростью, и Ева резко повалилась на пол.
– Черт! – Ваня подошел к ней. – Эй, ты слышишь меня? Ева?
Она медленно привстала.
– Боже, как же плохо…
– Тебе нужно прочистить желудок от этой гадости. Идем.
Ваня подхватил ее за подмышки и потащил к унитазу.
– Давай, два пальца в рот и…
– Я поняла. – Ева поморщилась. Она сидела на коленях перед унитазом. – Ты хоть выйди.
Ваня вышел из кабинки, и Еву быстро стошнило.
– Какая мерзость, – сказала она после того, как вернулась к раковине в бреду. В голове до сих пор шумело, но все же стало немного легче.
– Я сейчас отвезу тебя в гостиницу, идет?
Ева закрыла глаза и уперлась лбом в холодное зеркало.
– Ты слышишь меня? – Ваня так и не дождался ответа. – Ладно, поехали.
До гостиницы такси ехало около получаса. Все это время Ева спала на заднем сиденье. Когда они приехали, Ваня аккуратно взял ее на руки. Она не проснулась даже в лифте – его номер располагался на двадцать седьмом этаже. Ваня аккуратно положил ее на кровать у окна, а сам сел в кресло.
– И зачем мне все это надо, – тихо произнес он, смотря на спящую Еву.
Ваня снял куртку и обувь. Подошел к девушке и проделал с ней то же самое. Она осталась в одном платье. Он выключил свет и подошел к окну – ночной Токио светился огнями.
Ева приоткрыла глаза.
– Где я вообще? – хрипло спросила она.
Ваня повернулся.
– В гостинице. У меня в номере.
– Ты… в гостинице живешь?
Ваня отошел от окна и снова устроился в кресле.
– Пока что да.
Хоть ему и была отведена комната в коттедже ребят, появляться там ежедневно он не хотел.
– А дом твой где?
– В Москве мой дом.
– Родители у тебя тоже в Москве?
Ваня закрыл глаза, откинув голову на спинку кресла.
– Да. Мама там. Отца нет.
Ева привстала на локтях и посмотрела на него.
– Голова все еще кружится…
– Я же сказал, что тебе лучше не шляться по клубам. – Ваня улыбнулся.
– Ты с мамой нечасто видишься, да?
– Зачем ты это спрашиваешь?
– Просто интересно.
– Нечасто. Я бы даже сказал, что слишком редко. Мы сейчас не общаемся.
– Почему? – тихо спросила Ева.
Ваня встал с кресла.
– Все-то тебе надо знать. Не твое дело, Ева. – Он взял из шкафа одеяло и кинул в нее. – На случай, если замерзнешь.
Затем Ваня подошел к кровати и начал снимать одежду, по итогу оставшись в черных боксерах. Он взял второе одеяло и сел на кровать.
Ева смутилась.
– Ты со мной, что ли, спать будешь?
Ваня поднял бровь, посмотрев на нее.
– Начнем с того, что это не я с тобой буду спать, а ты со мной.
– Я просто думала, что ты в другое место ляжешь.
– Ага, еще что? Может, мне сразу пойти на улицу и к бомжу под бочок лечь? Я тебя умыл, притащил сюда, раздел, уложил, а тебе еще и кровать полностью подавай. Разбежалась, – усмехнулся он, ложась под одеяло.
Ева молча нахмурилась.
– Чего? Я не лягу на пол, даже не мечтай. Там холодно.
Ева вздохнула и отодвинулась на самый край.
Ваня улыбнулся.
– Доброй ночи, – произнес он и отвернулся.
«Моя жизнь идет ко дну. Кажется, пора менять маршрут».
Я открыл глаза – вокруг было темно. Повернув голову, понял, что совсем рядом сопит Ева. Она свернулась калачиком, а ее одеяло свесилось с кровати. Я уткнулся носом в ее длинные мягкие волосы. Мне не хотелось, чтобы она просыпалась. Хотелось продлить эту ночь.
Вдыхая запах ее волос, я чувствовал умиротворение и спокойствие. Для меня это редкость. Я привстал и накрыл ее одеялом. Любой человек нуждается в заботе и поддержке, и я не исключение. Порой моя душа изнывает от одиночества, но я сам пришел к этому. Пришел к тому, что зачастую даже не с кем поговорить.
Посмотрев на Еву, я взял прядь ее волос в руку, и она плавно проскользнула сквозь мои пальцы. Мне всегда нравились длинные волосы у девушек, для меня в этом есть некое очарование. И все-таки я часто улавливал внешнее сходство между Евой и матерью.
Помню, мне было лет пять, когда мы с мамой смотрели ее старые фотографии. На них ей было двадцать. Я восхищался ее красотой. Да она и сейчас красивая – возраст ей к лицу. У нее всегда было много поклонников, но она почему-то выбрала моего «отца».
Сейчас матери тридцать девять лет, а она до сих пор его любит. Я всегда это чувствовал. Моя душа разрывалась на части, когда я видел, как она страдает. Мама пыталась это всячески скрыть, но у нас всегда была с ней особая связь. Она никогда не давала слабину и всегда говорила, что самое главное в жизни – оставаться сильным и верить в добро. Благодаря ей у меня было счастливое детство.
Когда я родился, ей пришлось бросить университет. Об успешной карьере не могло быть и речи. Всю свою жизнь она билась как рыба об лед, чтобы поднять меня на ноги. А я всегда был проблемным. Вечно буду ей благодарен за то, что она отдавала всю себя, лишь бы я был счастлив.
Мы жили в однокомнатной квартире. Зарплата у нее была небольшая, но я всегда выглядел так, словно рос в обеспеченной семье. Она говорила, что не хочет, чтобы меня обижали за нашу бедность. Именно поэтому и хваталась за любую подработку. Хотела, чтобы у меня было все, что нужно.
Я снова посмотрел на Еву. Затем резко встал, натянул одежду, схватил телефон и вышел из номера. Оказавшись на улице, я сел на лавочку и набрал номер матери. Гудки, долгие гудки… Неужели не ответит?
– Ванечка? – послышался до боли родной голос.
Черт, в этот момент мне хотелось провалиться под землю. В горле встал ком. Я не звонил ей несколько месяцев, не отвечал на ее звонки… А она ответила мне с такой теплотой… Именно в этот момент я почувствовал, что я самая настоящая эгоистичная сволочь.
– Мама, прости меня, пожалуйста.
На другом конце трубки несколько секунд была лишь тишина.
– Господи, я так рада, что ты позвонил! Не извиняйся. Я знала, что отец – это твоя больная тема, но продолжала твердить свое. Ты прости меня, сынок.