Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сразу стало так тоскливо, словно оторвалась от меня часть, и куда-то уплывает.
Светлана и Сергей Малышевы с отпрыском Кирюшей. При этом Сергей ровесник моего папы, Светлана – моей сводной сестры, а Кир на два года старше меня.
Светлана высокая, вечно борющаяся с полнотой, женщина, жутко завидовала Марии. Это выражала натянутая улыбка. Подчёркнутые, исключительно краской, скулы (свои заплыли), нервно подрагивали, хотя скулы в принципе дрожать не могут. После посещения нашего дома, Светлана побежит корректировать лицо. Глаза карие выцветали до светло-тараканьего цвета. Женщину душила жаба, и ей становилось жарко, тошно и дурно.
Она оторвала взгляд от стройной, идеальной сорокалетней Машки, когда моя сводная сестра целовала Сергея и разлохматила шевелюру недовольного Кира.
Секрет прост - жрать надо меньше. А не закусывать вино бужениной, салом и жирной форелью. Что угодно ела Маша, но как птенчик. Клюнет и дальше бежит.
Светлана старалась за столом сдерживаться. Но подлая Машка такое меню составила, что гости ели и только подвывали, как было вкусно. Ещё и тарелки огромные поставили. Сама злодейка ела листик салата, а я с ужасом смотрела на предложенную порцию, ножом деля её на четыре равные части.
Кир слопал всё, отцы тоже. И Света не смогла оторваться.
– Тебе надо поправляться, Уля, – усмешливо сказала Маша. – Кушай.
– Ой, не порти, девочка, фигуру, – сытая Света, вытерла рот салфеткой и достала сигареты.
Ещё один стереотип из прошлого. «Если я буду курить – похудею». Что-то я не замечала, что Светлана или ей подобные смогли от никотина похудеть.
– Кир нам рассказал, что ты его мотивируешь, – внимательно меня рассматривал Сергей.
Он хоть и имел в теле стать, но лицо морщинистое и обвисшее.
Может – это генетика? Ведь Маша с Алексеем отлично выглядели для своих лет. Я тоже так хочу. Пусть и не родная. Поэтому съела только четвёртую часть обеда.
Буду хорошеть с девятнадцати лет, которые не за горами, а сразу после новогодних праздников.
– Да, – закурила Светлана. – Мы бы хотели, чтобы ты общалась с нашим сыном.
Мы с Кириллом переглянулись и натянули на лица дежурные улыбки. Он прилично одет: стильная голубая рубаха, брюки со стрелочками. Мы со стороны казались лапушками, идеальной парочкой.
На самом деле, этот торчок и ушлёпок, мне с сентября прохода не давал. Он оказался первым в списке парней с которыми можно гулять. И я на первой же вечеринке с ним познакомилась. И не дала. Задела его огромное самолюбие.
Кирилл одобрял все издевательства и смешки в мою сторону. Не сам, чужими ртами меня оскорблял. Подруженьки мои – Элла, Аня и Данка, хотя последняя вообще мне даром не сдалась, травили меня первое время. И самая бойкая оказалась именно Элла.
Вначале она приняла меня за девушку из провинции, потому что я одевалась, как девчонка с которой поступала. Лизка-настоящая подруга. А вот Элла толком не знала, кто я. Потом ей из «золочёных» рассказали. Она повадилась обзывать меня «папиной любовницей». Прилюдно целую речь мне выдала. Я её долго слушала, а потом, когда воцарилась тишина, выдала, пробивающее до дрожи: «Ну-ну».
То, что я рыдала весь вечер и выла, никто их них не узнал. Только Маша узнала. Сводная сестра мигом навела контакт с Эллкиными родаками. И на следующий день Эллочка передо мной извинялась, приблизительно столько же времени, сколько и оскорбляла. И заделалась в мои подруги.
Кто меня назвал двуличной тварью? Тот не знаком с Эллой.
Я продолжала улыбаться. Кир неожиданно подсел ко мне ближе. И я делала вид, что мне не хочется вывернуть обед на пол от его запаха и унисекс парфюма.
Вот так вот и живут богатые парочки. И Света со своим Малышевым двадцать лет вместе, только потому, что ей нужны деньги, ему сын, которому нужна родная мать.
– Ульяна, – строго обратился ко мне отчим и замер, ожидая вопроса.
И я, уже улыбаясь с любовью и какой-то детской радостью, естественно заполнила паузу вопросом:
– Да, папа?
– Покажи Кириллу дом, – Алексей поднялся с места, и, не выдержав, поцеловал меня в лоб. Вот так ему нравилось это завораживающее «папа». Которое он слышал от двенадцати детей, но в нирвану впадал только от моего. Потому что я ему напоминаю… кого-то там.
Мы с Кириллом поднялись с мест.
Маша уже нашёптывала Светлане: «Я тебе сейчас такое покажу».
Сейчас Маша покажет. Свету жаба задушит окончательно. Машка точно знала перед кем можно выпендриваться, перед кем глазки опускать и молчать, а кому впаривать свои знания по Фэн-Шуй.
Кирилл с минуту изучал новогоднюю ёлку с оборванной макушкой. Её прикрыли фонариком. С искренним удивлением посмотрел на страховочную сетку и, не дождавшись меня, побежал на второй этаж.
– Это для чего? – восторженно спросил он. Когда я чинно шагала по ступенькам мимо. Высматривал этажом выше верёвки с качелями.
– Боремся со страхами, качаемся над пропастью.
– Обалдеть! – он пробежал на третий этаж, чуть задев меня.
Восхищённо смотрел на качели, что висели над шахтой, и дотянуться до верёвок не было возможности.
– Они надёжные? А сетка хорошо прикреплена?
– Да, – только успела сказать я, как он залез на перила и прыгнул вперёд, зацепившись за перекладину. Повис над пропастью и стал раскачиваться, чтобы отталкиваться от стен пролёта.
Я рассмеялась, не ожидая от Кира такой прыткости. Мне всегда казалось, что он смелый, потому что папа богат. А оказалось, и прыгнуть может так рискованно и завязать с наркотой, и тренироваться начать.
– Точно сетка выдержит?
– Точно. Если что, за ёлку хватайся,– уже открыто и откровенно рассмеялась я.
И Кирилл прыгнул.
Ему повезло больше, чем мне. До макушки он задницей не достал. Распластался звездой на страховочной сетке.
– Улька! Это круто!!! У тебя ещё и велик есть!
– Поднимайся, прокатись по третьему этажу.
Я бы сама прокатилась, но платье и высокий каблук не предполагали такое развлечение. Поэтому Кир катил на моём велике, делал впереди поворот. И пока я шла до комнаты, он совершил три круга, отталкиваясь ногами от пола, а педали крутить ему было сложно, не для его роста.