Двери тихо зашелестели за спиной, я вздрогнула и нажала-таки кнопку первого этажа. Повернулась к зеркалу спиной. На четвертом этаже лифт остановился, впустив парня. Он бросил на меня мимолетный взгляд, повернулся спиной, и мы поехали дальше. Да уж, видимо совсем все плохо, даже люди не здороваются. Меня привлекла спина парня, так как там на майке красовалась большая цифра девять, а под ней надпись «Костян». Интересненько. Взгляд скользнул ниже, задержался на заднице, обтянутой шортами, и на мускулистых загорелых ногах.

«Да так-то ничего», – подумалось мне.

Пиликнуло смс. Я пару раз моргнула, глазам стало больно. Фу, вот это засмотрелась, называется, даже не моргала все это время.

Лифт остановился, парень вышел, я – за ним. Открыла смс. Стас опять меня предупреждал, чтобы не засматривалась на мужиков (он все-таки телепат, сделала вывод я), не надевала открытую одежду, ну и тому подобное. Вот зачем нагнетает? Что за контроль? Но где-то в глубине потеплело.

Тем временем, выйдя из подъезда, я так увлеклась перепиской, что опять чуть не угодила под колеса джипа. Резко подняла голову и столкнулась взглядом с голубоглазым Ильей.

–Привет, очаровашка! – весело сказал он. – Что же ты такая невнимательная? Не зевай, а то так и лбом в стенку врезаться можно.

– Ага, – выдохнула я.

– Пап, ну мы поедем? – раздался голос.

Я перевела взгляд вглубь салона и замерла. Там сидел именно тот парень из лифта. Ну надо же! Но на меня он даже не глянул. Сидел копался в телефоне, то и дело поправляя пятерней челку. Вдруг, почувствовав скорее всего мой взгляд, повернул голову. Голубые глаза, точь-в-точь как у отца, скользнули по мне взглядом, он поморщился и отвернулся. Меня покоробило. Что он о себе думает, этот хмырь? Сам-то ничего из себя не представляет. Хотя в профиль вылитый отец, только волосы у него темнее, чем у Ильи, правда, цвет не разглядеть, так как окна были тонированные, и в машине царил сумрак.

– Да, едем уже, – сказал Илья, повернув голову к нему. – Ну что, маме привет, и чаще смотри по сторонам, – подмигнул уже мне.

Я стояла, приходя в себя, несколько минут. Это сколько же ему лет-то, если у него такой взрослый сын? На вид чуть больше тридцати, а так получается… Я сделала кое-какие подсчеты в голове. Если этому Костяну лет семнадцать, а родили они его, ну пусть по минимуму, в девятнадцать, то Илье тридцать шесть? Ну это он ровесник мамы. Не такой уж и взрослый. Трель телефона вывела из задумчивости. Стас.

– Привет, – приняла я вызов.

– Привет, солнце, захотел услышать твой голос, – он говорит, а я начинаю краснеть и смущаться. – Соскучился по тебе.

– И я, – отвечаю, почти шепчу, в горле пересохло.

– Варька, представь, ты уехала, и тут пошел дождь. Целое утро не могу места себе найти, так и тянет сесть на байк и приехать к тебе, – рассказывает, и у меня пелена перед глазами, и мысленно я уже на вокзале покупаю обратный билет в Батайск.

Стоять не могу, ищу глазами лавку.

– Стас, – только и смогла сказать, голос предательски дрогнул.

– Варь, ты что, плачешь, что ли? Я что-то не то сказал? – голос взволнованный.

– Нет-нет, – пытаюсь взять себя в руки, – просто тоскливо здесь. Расскажи, как твои родители отреагировали на то, что ты хочешь в Грецию поехать? – а про себя думаю: «Ну расскажи хоть что-то, лишь бы подольше голос твой слышать».

– Да все пучком, Варь, я им так напрямую и говорю, с девушкой мол своей хочу поехать в Грецию, – он засмеялся. —Ты бы видела лицо матери, я думал, ее миокарда стебанет. А отец наоборот, даже слова против не сказал. А ты знаешь, что мать у меня спросила?

Я отрицательно замотала головой, как будто Стас мог меня видеть, но он, наверное, на ментальном уровне поймал картинку, потому что ответил:

– Спросила, сколько тебе лет. И что, ты думаешь, она мне ответила, когда узнала, сколько? «Стас, тебя могут посадить за развращение малолетних!»

Вот здесь я не сдержалась. Ярко предстала картинка перед глазами, как я тащу его к себе в спальню. Я прыскаю со смеха, он вторит мне, и вот мы уже смеемся вместе.

Отсмеявшись, я у него спрашиваю:

– Ну, я надеюсь, ты ее успокоил? Сказал, что мы едем с мамой?

– Конечно, солнце. Иначе она бы не угомонилась.

Мы еще немного поболтали, и Стас своей веселостью развеял мое плохое настроение. Я, посмотрев на часы и обнаружив, что уже почти двенадцать, отправилась на прогулку.

Пляж меня восхитил, все везде чистенько, шезлонги стоят чуть ли не на каждом шагу. Народу правда уже набежало, конечно, ведь обед как-никак. Зонтики, как грибы, понатыканы по всему побережью. Большая часть из всего люда – мамашки с детьми и множество подростков, тут и там выбегающих из воды. Веселились. Плескались. А я шла, загребая голыми ступнями песок, сандалии в руках, кепку надвинула на глаза, чтобы не пугать людей своим видом. Хотя при виде моей белой кожи они и так, скорее всего, обходили меня стороной, но я особо не смотрела на них. Не было никакого желания.

Внезапно раздался громкий свист, и тут же последовал удар в голову. Я плюхнулась на пятую точку. Звезды перед глазами еще кружились, когда кто-то начал меня поднимать за руку.

– Извини, – послышался знакомый голос. – Ты как?

Я посмотрела вверх, на «Костяна», пытаясь сфокусировать взгляд, но меня тут же начало мутить. Я высвободила руку и села обратно, зажимая голову между коленей.

– Костик! – визгливый голос ворвался в мой поврежденный мозг. – Ты что застрял?

– Вика! Ты не видишь, ей плохо! – в его голосе послышались беспокойные нотки. – Очаровашка, может в больницу?

– Кто? – эта визгунья сорвала мой вопрос с языка.

Я снова попыталась поднять голову, но тут же уронила обратно.

– Да отец ее так назвал, – хмыкнул он. – Может, в больничку позвонить? Или в скорую?

– Нет, не надо! – потихоньку растирая виски, проговорила я. – Сейчас чуть посижу и домой пойду.

– Костик, ну пойдем, без тебя неполная команда, – заскулила эта визгунья.

«До чего же противный голос», – подумала я.

Посмотрела на них. Очень занимательная парочка. Вика – длинноногая блондинка, голубоглазая, с надутыми губами (уффф, по ходу зрение начало возвращаться), с кукольным лицом, с гладкой кожей, блестящей на солнце. Костик – ну как я и думала, брюнет с голубыми глазами, с обалденным загаром, о котором только можно мечтать, не качок, но и худым не назовешь, чуть выше Стаса. Вот блин же, говорил он мне не гулять одной.

– Вик, ты иди, я ее сейчас домой провожу и приду, ей, видимо, совсем плохо, даже речь потеряла.

Блонди нахмурила идеально нарисованные бровки, надула подкачанные губки.