— Вам понравилось, дядя Миша? — спрашивает Маша.

— Сильно написано, — киваю. — А тебе как?

— В восторге! — улыбается Маша. — Все газеты в киоске скупила. Мама пошлет дедушке с бабушкой и другим родственникам. А еще вырежу статью, вставлю в рамочку и повешу на стене.

— Это замечательно, конечно, — вздыхаю. — Только нас ждет дурдом.

— Вы не рады? — удивляется она.

— Озабочен. Ты не знаешь, где тут можно прикупить пулемет?

— Для чего?!

Глаза у Маши по пятаку.

— Отбиваться от пациентов.

Предчувствия меня не обманули…

К двадцати семи годам Вика многое успела: закончить медицинский институт, выйти замуж, развестись и получить квартиру в бетонном доме на окраине столицы. С квартирой помог бывший свекор, генерал с большими звездами на погонах. Невестку он любил — в отличие от жены, которая запретила прописывать провинциалку на генеральских метрах, подозревая у той корыстный умысел. Что, к слову, нежданно-негаданно помогло: прописка в общежитии давала право на получение жилья. Бывший свекор похлопотал, и Вику продвинули в очереди.

— Все, что могу, — сказал по этому поводу генерал. — Ты уж не держи зла на моего балбеса. Из-за службы я его почти не видел, воспитывала жена. А она…

Свекор только рукой махнул. Выросший в обеспеченной семье, бывший муж Вики привык ни в чем себе не отказывать. Рестораны, вечеринки, девочки… Даже взяв жену, не остепенился. Через два месяца после свадьбы Вика поймала его на адюльтере: придя домой в неурочное время, обнаружила супруга в постели с какой-то блондинкой. Больше всего ее убило то, что муж не пытался оправдаться.

— Подумаешь! — хмыкнул в ответ на ее гневные слова. — С тебя не убудет. Хочешь, попробуем втроем? Будет сладко, обещаю!

Он подмигнул. В ответ Вика плюнула в наглую рожу, собрала вещи и перебралась к подруге. Через пару дней подала на развод. Тут возбудилась свекровь: это могло повредить карьере сына. Секретарь райкома комсомола, как-никак. Генеральша попыталась примирить супругов, но Вика уперлась. Измена и последующие слова мужа жгли ей сердце. К удивлению Вики, ее поддержал свекор.

— Правильно поступила, по-советски, — сказал, как отрезал. — Так ему и нужно, негодяю! Ишь, чего удумал: распутничать втроем! Вот что, девочка! Меня отправляют в отставку — старый стал. Есть негласная традиция: выполнять в таких случаях последнее желание генерала. Обычно просят квартиры для детей. Думал вам похлопотать, но балбесу теперь — во! — он показал кукиш. — Тебе помогу. С государственной квартирой не получится, но кооператив выбью. Денег одолжить?

— Спасибо, Николай Трофимович! — отказалась Вика. — Родители дадут.

— Ну, как знаешь, — не стал спорить свекор. — Эх, Виктория! У меня душа радовалась, на вас глядючи. Замечательную невестку сын нашел. Умница, красавица, секретарь комсомольской организации факультета. Думал: выйду на пенсию, стану внуков нянчить. Дурак у меня сын!..

Хлопоты с жильем, приведение его в порядок и покупка мебели сгладили сердечные переживания. Да еще работа. Распределили Вику в столичную клинику — помогли красный диплом и общественная работа. Поначалу там косились на генеральскую невестку, но со временем оценили молодого ординатора. Дело знает, от работы не бегает, не пытается строить из себя цацу — чего больше? Время лечит раны, вот и Вика успокоилась. Все бы ничего, да мешала женская болезнь. Хворь она запустила: поначалу помешали переживания с разводом, а когда спохватилась, стало поздно. Ее обследовали, назначили лечение и дали понять, что смерть в ближайшем и отдаленном будущем не грозит, но радость плотской любви, не говоря о материнстве, заказаны.

— Что ты хочешь, девочка, — грубовато, как все медики ее возраста и пола, сказала заведующая отделением гинекологии, пожилая дама с усами, как у мушкетера, — не умеют у нас пока такие воспаления лечить. За границей — да. Так что ищи деньги…

Денег у Вики не имелось и в ближайшем будущем не ожидалось. Зарплата небольшая, а родители опустошили сберкнижки. Неделю она плакала, но потом смирилась и зажила новой жизнь — размеренной и пустой. Ходила в клинику, работала с пациентами, но все это механически, как заводная кукла, без эмоций и жизни. Коллеги, знавшие про ее беду (такое не скроешь), не досаждали, но и не сочувствовали. Единственным человеком, переживавшим вместе с ней, была Прохоровна, немолодая грузная медсестра их отделения. У Прохоровны не было семьи, к Вике она относилась, как дочери — дорогой, но непутевой, их совместные дежурства были единственной отрадой молодой докторши. Прохоровна и сказала как-то вечером:

— Сходила бы ты к экстрасенсу. У нас тут один появился. Детей, пишут, исцеляет, может и тебе поможет.

Вика нахмурилась: об экстрасенсах в клинике говорили много и определенно, но Прохоровна не стала слушать:

— Когда-то ваши кричали, что Бога нет, а сейчас в палатах иконы на подоконниках и тумбочках. И врачи молчат, хотя сами не верят. Если пациенту помогает — пусть. Сходи, корона с головы не свалится. Поможет — хорошо, нет — хуже не станет. Вот, почитай! — она сунула ей газету. — Адрес я скажу — разузнала у людей. Иди, доча…

— У него, наверное, там желающих полно, — возразила Вика. — Не пробьюсь.

Идти ей не хотелось.

— Конечно, полно, — подтвердила Прохоровна. — А чего ты ждала? Беда не только у тебя. Но зато ты молодая и красивая, а он мужик. Примет, вот увидишь.

— Так он женатый! — возразила Вика, указав на фото в газете. — Вон обручальное кольцо на пальце.

— Женатые — кобели еще те! — хмыкнула медсестра. — Тебе ли не знать? Предложит переспать, не отказывайся — ты женщина свободная. Лишь бы вылечил.

С таким напутствием Вика и отправилась на встречу с экстрасенсом. У нее как раз накопились отгулы за внеурочные дежурства, она написала заявление и взяла все три сразу. Подозревала, что пробиться к экстрасенсу сходу не получится. Но, приехав по подсказанному адресу, поняла, что ее представления были оптимистичными.

Возле дома колыхалась толпа — большая и густая. Было утро — Вика пришла, как в клинику — к восьми, и такое столпотворение в ранний час поразило ее. Люди плотно оккупировали проезд у многоэтажки и частично — небольшой пустырь со внутренней стороны здания. Особенно много их сгрудилось у крайнего подъезда: там и вовсе стояли плечом к плечу. Мужчины, женщины, дети. Толпа обычно производит шум, но здесь люди молчали. Это выглядело жутко, Вика едва не повернула обратно. Но упрямство взяло вверх, и она подошла ближе.

— Это к экстрасенсу? — спросила у стоявшего в стороне от толпы мужчины.

— К нему, — вздохнул тот. Говорил он с заметным акцентом.

— Как принимает? По очереди?

— Никак, — помотал тот головой. — У него запись по телефону, говорят: на месяцы вперед. Да и берет только детей с ДЦП. Остальных не принимает.