– Чем же они запросы мотивировали?

– Одним: только что НКВД, писали они, вскрыл вооружённую подпольную организацию, она готовит восстание. Значит, в этих условиях проводить выборы альтернативные невозможно. До тех пор, пока не будут ликвидированы эти якобы заговорщицкие организации».

В своей книге «Спецоперации, Лубянка и Кремль 1930+1950 годы» Павел Судоплатов отмечает:

«Успенский несет ответственность за массовые пытки и репрессии, а что касается Хрущева, то он был одним из немногих членов Политбюро, кто лично участвовал вместе с Успенским в допросе арестованных».

По приказу Хрущева Успенский в срочном порядке арестовывал всех, кто знал о его троцкистском прошлом. В этот список попали Григорий Моисеенко и Строганов, которые ранее работали с Никитой Сергеевичем в Сталинском окружкоме.

Когда Успенский доложил Хрущеву, что он выполнил его приказ и арестовал Моисеенко и Строганова, Никита Сергеевич не мог отказать себе в удовольствии от встречи со своими врагами. Теперь он мог покуражиться над ними и показать свою власть.

– Ну что, Гриша, – ухмыляясь, обратился он к Моисеенко, – кто троцкист? Ты все на меня указывал, а троцкист – ты, ты враг народа.

– Товарищ Хрущев, – начал было говорить Моисеенко, но Хрущев его перебил: – Ты враг народа, – сказал Никита, – ты в этом сам сознался. Ты троцкист.

Моисеенко молчал. Накануне встречи с Хрущевым его избивали и пытали, заставляя подписать протокол допроса, в котором он оговаривал сам себя.

– Я бы сам свалтаразил тебя по роже, – шумел Никита, – да не хочется руки марать. Но тебе, прежде чем поставить к стенке, еще всыпят.

Моисеенко свалили на пол и били, пока он не потерял сознание. В таком же духе «поговорил» Хрущев и со Строгановым.

– Попалась, «старая калоша», – сказал Никита Сергеевич, обращаясь к Строганову во время допроса, – ты почему против меня козни строил в Сталинском окружкоме?

– Я не строил против вас козней, – сказал Строганов, – это вы меня пытались выставить дураком.

– Ты и есть дурак, – вскинулся Хрущев, – хотя тебя и пытались научить уму-разуму. Так ты не признаешь себя врагом народа?

– Не признаю.

– Хочешь чистеньким уйти, сволочь? Это тебе не удастся.

Вскоре Строганов подписал протокол допроса, где говорилось, что он троцкист».

Лихорадочный поиск «террористов и заговорщиков» доходил до абсурда почти на всей территории страны.

Некрасов Александр Иванович – специалист в области механики и гидродинамики. Чл. – корр. АН СССР с 1932. Арест Некрасова последовал за возвращением его из США, где он во время научной командировки попал в автомобильную катастрофу и стал инвалидом (участок памяти, связанный с теоретической механикой, он сохранил). Арестован в 1937. Среди обвинений: агент ФБР, продал часть Поволжья одному американскому миллиардеру. По приговору имел 10 лет заключения.

Дурново Николай Николаевич – филолог-славист, исследователь древнерусской письменности и диалектов русского языка. Член-корреспондент по Отделению русского языка и словесности (языковедение) с 6 декабря 1924. Арестован в Москве 28 декабря 1933 в связи с «делом славистов» – «Российской национальной партии», из которого его дело выделено. Вместе с В. Н. Сидоровым обвинен в организации подпольного «филологического правительства». Получил 10 лет, выслан на Соловки. Труды по языкознанию, над которыми он там пытался работать, не сохранились. Повторно осужден 9 октября 1937, 27 октября 1937 расстрелян.

В Ленинграде в августе-ноябре 1937 года по одному делу арестовали 53 человека, в том числе 51 глухонемого, обвинив их в подготовке террористических актов против Жданова, Молотова и Сталина. По решению «тройки» все эти лица осуждены, причем 34 – к расстрелу!

Борисенко Зинаида Тимофеевна (1917 г. р.) за связь с японской разведкой приговорена к высшей мере наказания; (выписка из протокола № 6 от 26 августа 1937 года).

Ермаков Самуил Филиппович (1898 г. р.) обвинялся в шпионаже в пользу Японии и создании повстанческой группы. Приговорен к высшей мере наказания; (выписка из протокола № 6 от 26 августа 1937 года)

Худолеев Петр Гаврилович (1911 г. р.) за «связь с японскими шпионами» приговорен к высшей мере наказания; (выписка из протокола № 6 от 26 августа 1937 года)

Интересно, что же японская разведка забыла в Исилькульском, Марьяновском, Кормиловском районе Омской области, в глухих нищих деревушках, где домов-то каменных по пальцам сосчитать можно, только дикий лес да бревенчатые избы?

И таких «дел» по деревням Омской области сотни.

А вот еще образчик преступного идиотизма.

Чехословацкая, немецкая, финская разведки – в малюсеньком городке Бодайбо Иркутской области, куда добираться не перекладных неделю надо!

Ярким свидетельством проводимой «операции» является рапорт офицера Кульвеца на имя начальника УНКВД, в котором говорится:

«Немецкая разведка – по этой линии дела у меня плохие. Правда, вскрыта резидентура Шварц… но немцы должны вести дела посерьезнее. Постараюсь раскопать. Финская – есть. Чехословацкая – есть. Для полной коллекции не могу разыскать итальянца и француза… Китайцев подобрал всех. Остались только старики, хотя часть из них, 7 человек, изобличаются как шпионы и контрабандисты.

Я думаю, что не стоит на них тратить время. Уж слишком они дряхлые. Наиболее бодрых забрал». (Дело Кульвеца, т. I, л. д. 192. и Архив ФСБ по Иркутской области. Дело 7912)

Но, пожалуй, самый «кривой бумеранг» репрессий настиг самого Николая Ежова.

«Постановление г. Москва, 1939 года, 10 июня

Я, ст. следователь Следчасти НКВД СССР, ст. лейтенант Государственной Безопасности Сергиенко, рассмотрев материалы, поступившие на Ежова Николая Ивановича, 1895 г. р., из рабочих, русского, с низшим образованием, состоявшим членом ВКП(б) с 1917 года, судимого в 1919 году Военным Трибуналом запасной армии республики и осужденного к одному году тюремного заключения – условно, занимавшего пост Народного Комиссара Водного Транспорта СССР и проживавшего в г. Москве, – нашел:

…Действуя в антисоветских и корыстных целях…. имел половое сношение с мужчинами (мужеложство)».

Кстати, за всю историю СССР, Ежов был единственным партийцем такого уровня (нарком), которому официально вменялась «антисоветская педерастия».

Ну да ладно, как говорят, нарочно не придумаешь. Но ведь придумывали!

26 декабря 1938 года Берия записал в своем дневнике:

«Уже понятно, что массово сажали, а теперь надо массово освобождать. Расстрелянных не вернешь, а там тоже не все виноваты…»

25 ноября 1938 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Лаврентий Павлович Берия был назначен Наркомом внутренних дел.