– В тот день, когда я познакомился с твоим другом, он сказал, и мне это сразу запомнилось, что все началось, когда вы нашли мертвых близнецов и он взял у одного из них магический камень. Он даже показал мне эту удивительную находку. Еще Франклин сказал, что если бы он не взял тогда камень, то его сын, возможно, не родился бы так далеко от дома, на другом краю земли, и он не праздновал бы это событие в баре на неизведанном острове.

– И к этому я могу добавить, – вздохнул Теодор, – что мы бы не ехали с тобой через двенадцать лет по калифорнийской пустыне, обсуждая все это.

– Точно. Франклин думал, что наши пути пересеклись не случайно, что это воля судьбы.

– Пожалуй, что так, – кивнул Теодор.

– Взять хотя бы нашу с вами случайную встречу в Африке, когда Картер спас меня во время игры в поло… Шансы были так малы… Но я не удивлен. Это судьба, Теодор.

– Как хорошо, что вокруг нас никого нет и никто не слышит нелепицу, которую мы несем, – мрачно пробормотал Теодор. – Иначе нас приняли бы за сумасшедших.

Ламберт не обратил на его слова никакого внимания. Он с энтузиазмом продолжал свои рассуждения:

– Теперь я не сомневаюсь, что мы должны довести до конца то, что начал Франклин. Надо найти недостающие фрагменты и решить загадку. Еще я уверен, что Картер имеет ко всему этому какое-то отношение.

* * *

Через несколько часов пути Ламберт вытер носовым платком пот с лица и покосился на Теодора, который со своего аллозавра оглядывал бескрайнюю пустыню.

– Теодор, прости, что я опять пристаю к тебе с вопросами – но знаешь ли ты, куда мы направляемся?

Теодор ответил не сразу. Он долго глядел на горизонт.

– Не совсем. Но я сразу пойму, когда мы найдем то, что нам нужно. – Он поторопил аллозавра, и тот поскакал по горячему песку. Ламберт последовал за ним.

Немного погодя виконт заговорил снова:

– Скажи, а как вы с Франклином нашли близнецов?

– Мы попали в песчаную бурю и искали какое-нибудь укрытие, – ответил Теодор. – Как видишь, вокруг нас была плоская равнина. Буря поднимала вокруг нас песок, и мы не могли ехать дальше на наших аллозаврах, это было опасно. Поэтому мы спешились и вели их на поводу. Вдруг откуда ни возьмись перед нами появилось старое мертвое дерево, оно словно выросло из-под земли прямо перед нами. Там мы и нашли близнецов.

– Так мы ищем мертвое дерево?

– Да, – кивнул Теодор.

– Слушай, а может, вы наткнулись на дерево-храм? – рассуждал Ламберт. – В дневнике есть страничка о священных деревьях, которые растут над древними каменными храмами, погребенными под землей.

Теодор улыбнулся:

– Деревья, говоришь? Подожди, скоро ты увидишь, что находится под тем деревом.

– Эти древние каменные сооружения разрушаются, – не слушал его Ламберт, – рассыпаются. И природа превращает их в землю, из которой они возникли. На ней вырастает новый храм в виде дерева. По-моему, так говорится в том отрывке. – Виконт помолчал. – Не забывай, речь идет о тысячах лет, так что твое старое мертвое дерево вполне ложится в сюжет. И вообще – может, чтобы найти тот храм, надо быть настоящим заврочеловеком и иметь магический камень?

– Этот твой камень, Ламберт, он когда-нибудь действовал как-то странно? – спросил Теодор. – Ты ощущал исходящую от него силу или удивительные минуты связи с ним?

– Нет, никогда, – с сожалением покачал головой Ламберт. – Впрочем, возможно, это из-за того, что я, как ты сказал, не стал его настоящим владельцем. – Он посмотрел на раскаленное солнце. – Как жалко, что здесь нет никакой тени – хоть немного бы спрятаться от жары. Вообще ничего нет. Только песок и камни, насколько хватает глаз.

Внезапно Теодор остановил аллозавра и показал куда-то рукой.

– Вон там! – воскликнул он. – То самое дерево! Давай пойдем пешком, – предложил он. – Закрой глаза. Пускай тебя ведет твой аллозавр. Доверься ему и иди шаг за шагом.

– Тео, ты морочишь мне голову, – запротестовал Ламберт.

– Нет, я говорю серьезно, – настаивал Теодор. – Доверься аллозавру.

Несколько минут они шли молча, потом Теодор попросил Ламберта открыть глаза. Ламберт, заморгав от яркого света, удивленно вскрикнул. Перед ним стояло очень старое дерево, вернее, то, что от него осталось: его обглоданный ветрами остов.

– Господи! А я думал, что ты просто шутишь! – воскликнул он.

Все еще ослепленный ярким светом, Ламберт неуверенно направился к дереву.

– Стой! – крикнул ему Теодор, но было слишком поздно.

Остов дерева опасно висел на краю скалы. За ним лежал глубокий каньон. Ламберт споткнулся, упал на бок и заскользил вниз по длинной узкой тропе, шедшей от дерева по изрытому пещерами склону.

~ наскальные рисунки ~

На Красных холмах встречались другие животные. Картер заметил их, когда они с Кэшем, одолев подъем, попали в сосновый лес. Они проехали мимо нескольких пересохших водоемов и ручьев, где в последних лужах, быстро пересыхавших на дневной жаре, копошились желтолапые лягушки и черепахи.

– От засухи страдают не только люди – тут гибнет все, – пробормотал Кэш.

К вечеру им встретилась укрытая от ветров поляна, и они решили перекусить и дать отдых заврам. Разминая ноги, Картер прогулялся и обнаружил странное сооружение из деревянных досок, обветшавшее и заросшее травой. Оно торчало на поверхности скалистого склона и при ближайшем рассмотрении оказалось входом в старую шахту. Рядом валялась куча искореженных ржавых металлических шестов и старая шахтерская тележка.

– На этих холмах сотни старых шахт, – объяснил Кэш племяннику. – Когда-то тут в деревянных желобах промывали водой породу, чтобы избавиться от глины и песка.

– Куда же делась вода? – тут же спросил Картер.

– Вот это, мой мальчик, мы и должны с тобой выяснить. Когда здесь работали люди, воду из ручьев направляли по сужавшимся каналам, потом по широкому брезентовому шлангу, и она вытекала из широкого железного наконечника. Вода под сильным напором промывала в этих желобах целые склоны здешних гор, а потом люди просеивали оставшуюся породу в сите в поисках золота. Через много лет гидравлическую добычу запретили, потому что там, внизу, – Кэш показал на равнину, откуда они прибыли, – в долине реки Сакраменто большие участки фермерских земель были испорчены этими потоками жидкого шлама.

Картер обернулся, стараясь разглядеть то, что показывал ему дядя.