– Тут нету никого? Э!

Мы с Маринкой переглянулись, и она, вскинув голову, гордо вышла в комнату редакции.

– Здравствуйте, я референт Широкова, – представилась она.

За Маринкой вышла и я. Нехорошо оставлять подругу наедине с неизвестным посетителем. Из истории терроризма известно, что женщины часто используются как камикадзе. Президента Индии Раджива Ганди убила террористка, одетая в сари.

Посередине комнаты стояла женщина лет пятидесяти с лишком, самого простого вида. Одета она была так просто, как обычно одеваются ее ровесницы на дачных грядках, – в какое-то мешковатое платье со спортивной курткой, накинутой поверх него. На полу рядом с женщиной стояла клетчатая клеенчатая сумка, чем-то наполненная.

Каюсь, с первого взгляда я подумала, из-за сумки, наверное, что это коммивояжер. Со второго взгляда я вообще не успела ничего подумать, потому что женщина, вперившись в нас с Маринкой взором, от которого мне почему-то захотелось вытянуться, требовательно произнесла:

– Ну, девчонки, а где начальство-то? На совещании, что ли? Вас, значит, помещения охранять оставили? Безобразие!

Мы с Маринкой переглянулись. В общем, нередко бывало, что нас с ней принимали за кого угодно, только не за действующих лиц, так сказать, этой газеты. Не редко, но и не часто. Эта тетка, однако, была настолько неприятна, что ни у меня, ни у Маринки даже не возникло желания как-то по-мирному отнестись к ее словам. Наоборот, как я поняла, Маринка не на шутку обозлилась.

– А какое начальство вам нужно? – агрессивно спросила она. – Самое главное или не очень?

– Ну, редактор… Известно, какое бывает начальство в газетах… – И тетка, не теряя напористого презрительного тона, настойчиво спросила: – Где ваш редактор?

– Я главный редактор газеты, – достойно, но с вызовом представилась теперь я и, чтобы придать вес своим словам и сбить немного спесь с этой дамы, посторонилась с важным приглашающим жестом и произнесла: – Прошу в мой кабинет.

Женщина смерила меня новым взглядом, ничем не отличающимся от прежнего, покачала головой в такт своим неутешительным мыслям и повернулась к Маринке.

– Ты, дочка, посмотри тут за моей поклажей, пока я с… руководством твоим поговорю.

Я быстро отвернулась, чтобы спрятать улыбку. Так вот, Василий Иванович! Следи за сумкой!

Пропустив посетительницу в кабинет, я обошла ее, направилась к своему креслу, а ей показала на стул для посетителей:

– Присаживайтесь.

– Да уж я присяду, а то находилась сегодня досыта. Прямо досыта, – высказала тетка с резким осуждением неизвестно в чей адрес. Я, по крайней мере, ее ходить никуда не заставляла. Я ее впервые в жизни видела.

– Меня зовут Ольга Юрьевна, – назвалась я, садясь в кресло.

Женщина презрительно фыркнула, и я поняла, что по имени-отчеству звать меня она не станет еще как минимум лет десять. Ну и ладно, не очень-то и хотелось.

– С кем имею честь? – церемонно спросила я, решив убить эту мадам вежливостью и обхождением.

– Я Сазонова Мария Ивановна, – скороговоркой проговорила посетительница. – Сейчас пенсионерка, а до этого двадцать лет отработала на заводе «Знамя Ленина», и моя работа была очень ответственная!

Я кивнула, считая, что получила о ней информацию даже избыточную и пора переходить к делу. По моему опыту, подобные тетке люди – либо озлобившиеся за жизнь, либо от рождения такие – обычно жаловались на подтекающие водопроводные стояки. Это в сорока процентах случаев. На прочие коммунальные неудобства, включающие нерадивых дворников, – еще в пятнадцати процентах. На пьяных громко говорящих соседей жаловались пять процентов. Я не шучу – когда-то я провела такую статистику. Оставшиеся проценты приблизительно поровну распределялись между непонравившимися статьями нашей газеты, общими соображениями против властей любого уровня, и совсем чуть-чуть, где-то около пяти процентов посетителей такого типа, действительно приносили некую информацию, из которой иной раз у нас получалось что-то для статьи.

Раньше я не верила, когда Сергей Иванович Кряжимский, ветеран тарасовской журналистики, буквально с первого взгляда определял приблизительную тематику разговора с любым клиентом. Постепенно, нарабатывая опыт и зарабатывая шишки, не без этого, я сама кое-чему научилась. Но до Сергея Ивановича мне, конечно же, было далековато. Еще лет двадцать, я думаю, и то при соответствующем трудолюбии, с которым у меня иной раз случались проблемы.

Итак, представившись Марией Ивановной, посетительница начала рассказывать о своей трудовой юности и зрелости, о подвигах в борьбе за звание ударницы коммунистического труда.

Я сперва кивала головой, потом начала покашливать и поерзывать, а Мария Ивановна все продолжала говорить про каких-то давно забытых начальников своего цеха и смены.

Наконец я не выдержала.

– Мария Ивановна, – сказала я, слегка повысив голос. – А что вас привело к нам?

– Так я же и рассказываю! – Мария Ивановна выпучила на меня глаза, словно удивляясь непониманию и досадуя на то, что я ее прервала.

– О чем? – нетактично спросила я.

Всему же есть пределы. Я пока не собираюсь писать историю предприятий города, поэтому целый ворох информации о батарейках и лампочках для подводных лодок или что там еще производил завод с бывшим названием «Знамя Ленина», мне был не нужен совершенно.

– О том, что люди раньше были другими, вот о чем! Разве можно было предположить, чтобы шел по улице какой-то сопляк, курил, и ему никто не сделал замечания? Да не было такого никогда! Незнакомые люди давали подзатыльники, ну а если он не понимал с первого раза, то шли к его папе с мамой, сообщали в школу и на производство родителям! И профсоюз не молчал, и профкомы-завкомы, парткомы и комсомольская организация… – Мария Ивановна передохнула немного и, кажется, закончила: – То есть не давали пропасть человеку!

Я кивнула по инерции и опустила левую руку вниз, открывая ящик стола, где лежали сигареты. Хоть покурить, если по-иному нельзя время заполнить. Таким колоритным личностям, как Мария Ивановна, нужно сперва дать высказаться, если хочешь узнать, зачем они, собственно, пришли.

– Или вот, например, мода сейчас какая пошла, – собравшись с силами, пошла Мария Ивановна на второй заход. – Девки, бесстыжие и молодые совсем, так прямо на улице и курят! Представляете? – Мария Ивановна вперлась в меня немигающим взглядом.

А я смалодушничала и призналась, что нет, не представляю. Ужас какой!

– Вот и я говорю, – немного помягчев, продолжила тетка, – раньше разве же было такое? Стеснялись небось.

Моя рука в ящике застыла. Я вздохнула и, собравшись со всей своей силой воли, жестко спросила, решив не тратить больше времени:

– Я могу узнать, что привело вас ко мне?

– Племянница моя пропала, – выдала Мария Ивановна фразу, не находящуюся абсолютно ни в какой зависимости от всего предыдущего текста.