– Украденный конверт.

– Точно. Но и тут «Паранойя» не оставила никаких следов. Ни писем, ни доказательств, ничего…

Илан помолчал, давая Хлоэ время осознать новую составляющую ситуации, и продолжил:

– Итак, я открываю телефонный справочник, звоню, и мне дают номер мобильного, принадлежащий не настоящей Беатрис Портинари, а той брюнетке с мужскими повадками, которая выдает себя за нее. Она назначает встречу на улице Ренн, у женщины, которую сама же и убила, и я попадаю в западню.

Лицо Хлоэ помрачнело, она убрала волосы со лба и удрученно покачала головой:

– Тебе не кажется, что все это слишком сложно?

– Еще как сложно! Они придумали коварную уловку, чтобы полицейские не поверили ни единому моему слову. Все было рассчитано очень точно. Помнишь те суперстранные тесты? Нас заставили переписывать страницы телефонного справочника и тут же, на наших глазах, их порвали. Задавали идиотские вопросы, заперли в комнате со старыми магнитофонами, заставили слушать излияния мифического Марио, якобы страдающего эпилепсией. Бред, дикие фантазии! А подброшенная записка, «написанная» моим почерком? Что подумают легавые, если я расскажу эту историю? Кто мне поверит?

Илан был на грани истерики.

– На меня хотят повесить убийство. Крадут зашифрованную карту отца. Зачем? Я ничего не понимаю.

Хлоэ взяла его руки в свои и зашептала:

– Думаю, все дело в исследованиях твоих родителей, в том, что они открыли. Ты что-нибудь об этом знаешь? Они наверняка с тобой делились, иначе как бы ты узнал, что отец нарисовал карту и прячет ее за зеркалом.

Илан обхватил голову руками. Хлоэ права, тысячу раз права, но из-за проклятых провалов в памяти он чувствует себя совершенно бесполезным существом. Что, если решение загадки отца находится у него в голове? Неужели Жозеф Дедиссет однажды дал ему ключ, а он об этом не помнит, как забыл поездку с Хлоэ в горы и некоторые другие моменты своей жизни?

– Я больше ни в чем не уверен, – пробормотал он. – Но насчет зеркала ты права…

– Можешь рассчитывать на мою помощь. Я тоже прошла эти тесты, видела все, что происходило, и смогу дать показания.

Илан покачал головой:

– Твои слова никто во внимание не примет.

– Почему?

Он тяжело вздохнул и посмотрел Хлоэ в глаза:

– Кто поверит выдумкам бывшей пациентки психиатрической клиники?

Девушка напряглась, а Илан издал еще один судорожный вздох.

– Я ходил в тот дом, где ты раньше жила, и даже вломился в квартиру.

– Илан…

– Твоя соседка меня просветила. Похоронные кресты на двери, психиатрическая клиника. Проклятье, почему ты ничего мне не рассказала?

Хлоэ начала судорожно обгрызать ногти, даже не подняв глаз на Илана. Дождавшись, когда официант отойдет от столика, она произнесла бесцветным голосом:

– Я не хотела грузить тебя своими проблемами. Не знаю, что именно тебе рассказали, но те жуткие кресты ставила не я. Клянусь, Илан.

Он смотрел – пристально, побуждая ее продолжать.

– Некто – не знаю кто – регулярно являлся в мой дом и проделывал трюк с крестом. Этот человек знал код домофона, а может, у него был ключ от подъезда. Если прийти днем, когда все на работе, или ночью, легко остаться незамеченным. Соседи наговорили тебе бог знает чего, но ты ведь знаешь – в Париже никто ни на кого не обращает внимания…

Илан подумал о тех, кто вломился к нему и не оставил никаких следов. Призраки.

– Каждый день, отдирая очередной крест, я говорила себе: мерзавцу в конце концов надоест, это скоро закончится. Но ничего не кончалось…

Хлоэ машинальным движением водила пальцами по ободку чашки.

– Я переехала, но въевшийся под кожу страх никуда не делся, и у меня началась тяжелая депрессия. – Она тяжело вздохнула. – Я была совсем одна в старом родительском шале в горах, надеялась, что мне там станет легче. А потом приняла упаковку таблеток и…

Илан онемел от изумления. Если бы Хлоэ сама не рассказала ему об этом, он бы ни за что не поверил, что она могла попытаться покончить с собой.

– Я плохо помню, что было потом. Меня отвезли в психушку с диагнозом «нервный срыв»… Кажется, я провела там три долгих месяца – никак не могла прийти в себя.

– Кажется? Ты не уверена?

– Я ничего не помню о том, что тогда происходило, как будто мозг выставил блок. Странно, но из памяти выпали и некоторые мелкие эпизоды добольничной жизни. Незначительные, например, как снимала эту квартиру…

Илан был потрясен: у Хлоэ те же проблемы с памятью, что у него!

Она смотрела в пустоту мутным, как у наркоманки, взглядом и словно бы не замечала собеседника.

– Я бросила университет и психологию, Илан. Я все бросила.

Хлоэ была блестящей студенткой, очень умной и честолюбивой. «Как она могла?»

Девушка заметила смятение Илана и поспешила его успокоить:

– Сейчас со мной все в порядке, я окончательно поправилась, правда!

Он молчал, не в силах отделаться от поселившегося в душе сомнения. Что, если соседка Хлоэ права и случившееся – плод больной фантазии, а попытка самоубийства – финальная точка, поставленная безумным мозгом?

Хлоэ продолжила, понизив голос почти до шепота:

– Потом я решила начать жизнь с чистого листа, все бросила и с головой ушла в «Паранойю». Игра стала моим спасательным кругом. Триста тысяч евро позволят все изменить, возможно, даже уехать куда глаза глядят. Я хочу выиграть и получить эти деньги, они мне нужны как воздух.

Илан теперь лучше понимал, почему она так отчаянно ищет «вход» в игру.

– На двери новой квартиры крест не появлялся? – спросил он. – Ни крест, ни что-нибудь подобное?

– Нет. Прости, что втянула тебя… То, что с тобой происходит… с нами происходит, непонятно, необъяснимо.

Она бросила телефон на стол.

– Все совсем запуталось. Утром, после твоего сообщения, я вышла в Интернет и не обнаружила ни малейших следов «Паранойи» на тех сайтах, где организаторы оставили «норы». Они все подчистили. Игры больше нет. Снова. В очередной раз.

– Они повсюду – и нигде. Как тени.

Илан не притронулся к телефону. Под черепом разрасталась пульсирующая боль, он испугался, что мигрень вернется, и бросил в стакан таблетку аспирина.

– Что собираешься делать? – поинтересовалась Хлоэ. – Забудь обо всем, пойди в полицию. Баржа не могла испариться. Место на стоянке было зарезервировано, наверняка остались какие-то следы. Нужно их прижать. Помешать и дальше вредить нам. Даже если эти «они» – тени, как ты их называешь.

Илан достал из кармана фотографию и ключ: