— Ты не возражаешь, если мы поговорим о произошедшем? — Стелла задала вопрос очень тихо, как будто говорила с больной.

Элизабет в ответ улыбнулась весьма кисло:

— О чем тут говорить? Мистер Сантана вошел вслед за мной в гардероб, а его жена застала там нас двоих, остальное ты видела сама.

Отведя глаза в сторону, Стелла осторожно сформулировала свой следующий вопрос:

— У Консуэлы были причины для такой вспышки ревности?

С виноватым выражением на лице Элизабет призналась:

— Думаю, да. Мистер Сантана поцеловал меня, но как она узнала об этом, я понять не могу. — Ее веки дрогнули, и она мягко добавила:

— Я знаю, что это было не правильно. Но я никогда еще не встречала кого-нибудь похожего на него, Стелла. Я не смогла удержать его, но самое странное, что мне и не хотелось его удерживать.

Сказав это, Элизабет грустно вздохнула:

— Наверное, я по природе просто распутная женщина, иначе как я могла позволить такую вольность почти незнакомому человеку?

— Сомневаюсь, что Рафаэль Сантана спрашивал у тебя разрешения, — сказала Стелла весьма сухо. — Я слишком хорошо знаю Рафаэля. Дорогая, у тебя не было шансов вывернуться, если уж ему захотелось поцеловать тебя. Прости, ради Бога, за то, что возникла ситуация, позволившая ему распустить руки. Да заодно и за ту безобразную сцену, которую устроила Консуэла. К завтрашнему дню она изобретет душераздирающую историю и станет рассказывать ее каждому, кто захочет слушать. А таких, к сожалению, найдется немало. К тому же она, будучи настоящей ведьмой, наплетет много того, чего не было и не могло быть. Я надеюсь, что у твоего мужа хватит разума не вызывать Рафаэля на дуэль, и тогда все сойдет на нет.

Нижняя губа Элизабет задрожала, и она уже знала, что через несколько секунд разрыдается, как ребенок. Обреченно пытаясь побороть накатившее отчаяние, она, глотая уже подступившие слезы, грустно прошептала:

— О, Стелла! Почему все стянулось в такой странный узел? Мне не хочется быть объектом сплетен и еще меньше хочется, чтобы Натану пришлось драться из-за меня на дуэли! Я была готова отдать что угодно, только бы мистер Сантана не пошел тогда за мной. Вообще мне очень хотелось, чтобы я была не одна, а в сопровождении Натана. А еще хотелось бы, чтобы у нас с ним были бы такие же прекрасные отношения, как у вас с Хуаном.

Стелла послала ей ободряющую улыбку:

— Все, дорогая, хватит переживать. У вас с Натаном еще будет все хорошо. Понадобится немного времени, чтобы ваш брак стал счастливым. Я уверена, что, вспомнив об этом разговоре через несколько месяцев, ты сама себя назовешь простофилей. А что касается Консуэлы, то мне хочется верить, что Рафаэль найдет какой-то способ унять ее и помешать ей раздуть скандал. Он единственный, кто в состоянии сделать это.

Несколько мгновений поколебавшись, Стелла продолжила свою речь, правда, с оттенком волнения в голосе:

— Мне очень хотелось бы задержаться здесь и не уезжать послезавтра. Ведь после нашего отъезда единственным очевидцем, кроме тебя, способным опровергнуть ложь Консуэлы, останется Рафаэль. Очень не хотелось бы позволить ей раздуть такой скандал, эхо которого последует за тобой даже в Натчез.

Потрясенная Элизабет спросила прерывающимся голосом:

— Н-но п-почему она станет делать это? Она ненавидит Рафаэля, в этом даже я смогла убедиться. Но зачем ей чернить меня и к тому же обращать внимание посторонних на то, что ее муж предпочитает ей любую другую женщину? Если бы я застала Натана в такой компрометирующей ситуации, то, честное слово, не стала бы раздувать скандал, посвящая в подробности посторонних.

— Большинство женщин поступило бы так же. Но просто надо знать, что такое Консуэла Валадес де Сантана.

Стелла не собиралась продолжать эту тему, но Элизабет робким голосом попросила:

— Пожалуйста, расскажи немного подробнее. Я хочу понять, как он мог жениться на такой женщине. Как он мог ее полюбить?

Стелла скривила губы с выражением брезгливости.

— В этом, моя кошечка, и заключается проблема. В их браке о любви речь и не шла. Несмотря на то, что бабушка Рафаэля подкачала с происхождением, его семья и богатая, и аристократическая. Это длинная история, но вот главное: Рафаэль и его мать донна Фейс были похищены команчами, когда Рафаэлю было всего два года…

— О Боже!

При этом Элизабет так искренне вскрикнула от ужаса, что Стелла замолчала и очень внимательно посмотрела на нее.

— Дорогая, не надо столько эмоций. Команчи регулярно крали людей, в особенности женщин и детей. Никто не знает толком, сколько белых пленников содержится у индейцев. Но здесь, на границе, женщины боятся этого плена больше всего на свете. Назад, как правило, почти никто не возвращается, но матери Рафаэля это удалось, убедив индейцев отпустить их.

Стелла сосредоточенно старалась вспомнить подробности происшествия. Она продолжила:

— Я часто слышала эту историю от своей матери. Но не могу вспомнить, сколько прошло времени с того момента, как женщина с ребенком была похищена, а в Сан-Антонио прибыл индеец-полукровка и сообщил, что донна Фейс умерла. Кажется, минуло два года. Он заявил, что она умерла еще год назад. Он уверял, что, так или иначе, женщина мертва, а вот ее сын жив и его усыновила семья команчей. Он не болеет и быстро растет.

Глаза Элизабет были широко раскрыты, и она спросила с искренним любопытством:

— А что же, никто не пытался найти его? Не могли же они оставить его там навсегда? Стелла поморщилась:

— Бет, все это не так просто объяснить. Здесь постоянно действует много индейских банд. Расстояния тут очень велики, а в некоторых уголках нога белого человека еще никогда не ступала. И встретиться с похищенным можно только в одном случае — если установить дружественные отношения с похитителями. Гораздо чаще пленник исчезает навсегда. Его либо продают другому племени или банде, либо он умирает. Семья Сантана стремилась хотя бы достоверно установить, что донна Фейс мертва, а значит, ее мучения закончились. Обычно проходит много лет, прежде чем родственники хоть что-то узнают о пропавших.

И мрачным голосом она закончила свой рассказ:

— Но довольно часто ничего узнать о несчастных вообще не удается.

— Ну, а что было потом? Ну, вот они узнали, что донна Фейс умерла, а мальчик еще жив, как они поступили? — Бет хотела знать все подробно.

— Да никак. Я думаю, как и многие другие, что дон Фелипе был просто счастлив от создавшейся ситуации. Он, не теряя времени, устроил отцу Рафаэля дону Мигуэлю второй брак. Но рок покарал дона Фелипе, во втором браке рождались только девочки.

Элизабет хотела слушать не о втором браке и девочках, а о Рафаэле. Она поторопила подругу, и та продолжила:

— И вот, когда стало ясно, что в семье не будет наследника по мужской линии, дон Фелипе стал часто вспоминать о своем внуке, украденном команчами. Я не знаю, как это удалось, скорее всего через того индейца-полукровку, который время от времени появлялся в Сан-Антонио, но люди дона Фелипе выследили мальчика, удостоверились, что это именно Рафаэль, и выкрали его. Это была опасная и рискованная операция, но дон Фелипе пошел на нее. Его испанская честь требовала иметь наследника по мужской линии, и для этой цели подходил даже тот, в чьих жилах текла кровь команчей и кого они воспитывали долгое время.