Он брал меня, двигаясь с минимальной амплитудой. Каждый раз ударяя головкой прямо в матку. Нагнетая наслаждение, что пульсировало в низу живота в такт его толчкам. В какой-то момент я почувствовала, что реальность уплывает от меня. В глазах поплыли темные пятна.

— Ник… Ник… — на выдохе просипела я, — я сейчас… уже…

— Кончай!

Слепо глядя в его глаза, дернулась бедрами и закричала, разлетаясь в сильных руках на мельчайшие частицы.

Немного переждав мои судороги, Ник, рвано дыша, совершил финальную серию жестких толчков и, выйдя из меня, оросил белесой жидкостью мои живот и бедра.

Глава 23.

Ночью я проснулась от сладкого томления в низу живота. Хотела сжать ноги, чтобы хоть немного облегчить состояние, но сильные руки, удерживающие их разведенными, не дали этого сделать.

— Нравится? — тихо спросил Ник и легонько подул на кнопочку клитора.

Схватила воздух ртом, когда жаркая молния прицельно ударила прямо туда. Он довольно улыбнулся, сверкнув в темноте глазами, и ввел в меня два пальца, одновременно обхватывая губами пульсирующий клитор.

— Ни-и-и-к… — хрипло простонала я, выгибаясь в пояснице.

Это было невероятно. Горячие волны, как морской прибой, накатывали одна за другой, унося меня все дальше от грешной земли в пучину чистейшего кайфа. Пока не поглотили с головой, заставив глухо замычать в прикушенный кулак.

Я еще покачивалась в волнах эйфории, когда почувствовала, как меня накрыло горячее тело, как скользнул в мое пульсирующее лоно твердый член, а грудь сжали жесткие пальцы.

— Ты охрененная, Камилла, — просочилось в мое затуманенное сознание, — я так хочу тебя, детка!

Ник подцепил губами мою нижнюю губу и ловко проник языком внутрь.

О, да! Обхватив его плечи руками, с готовностью ответила на поцелуй. Он толкался в меня в такт движениям языка. Выходил, чтобы провести головкой по моим раскрытым губкам, шлепнуть по клитору, и вновь врывался до упора.

Внизу живота, к моему огромнейшему удивлению, снова заныло. Я же не могу испытать это дважды за такой короткий промежуток времени?.. Непонимающе глядя ему в глаза, пролепетала:

— Что это, Ник?..

— Тебе хорошо?.. — прошептал он, скользя языком от ключицы до мочки уха.

Боже… Мне хорошо. Очень хорошо… Невыносимо… Так хорошо, что страшно. Потому что так остро я никогда не чувствовала. Потому что не уверена, что мое тело справится с такой порцией удовольствия.

Мы кончили одновременно, прижавшись лбами и глядя друг другу в глаза.

— Ты как? — спросил он пару минут спустя, когда наше дыхание пришло в норму.

Как? Я влюбилась. Вот как! Смотрела на его подрагивающие ресницы, что были всего в нескольких сантиметрах от меня и понимала, что пропала.

— Нормально, — ответила я одними губами.

— Нормально? — переспросил Никита, — я вообще-то, старался.

Скатившись с кровати, он поднялся и обернул бедра моим полотенцем, что мы в порыве страсти бросили на пол.

В груди шевельнулась тревога. Он уйти хочет? После того, что было, оставит меня одну?

— Ты куда?

— Покурить, — бросил он, выходя из комнаты.

Я соскочила и, быстро завернувшись в простынь, побежала за ним. Ник вытряхнул сигарету из пачки, лежащей на комоде в прихожей, взял зажигалку и пошел на мою крохотную лоджию.

— Дашь мне? — подошла к нему, указывая глазами на тлеющий огонек в его пальцах.

Молча, он протянул мне фильтр, позволяя сделать затяжку. Курить я не умела, поэтому глубоко вдохнув дым, закашлялась.

— Больше не проси, — нахмурился Ник, — это плохая привычка.

— Ты давно куришь?

— Год.

Я знала. Помню, говорили, что он закурил, когда расстался с бывшей.

— Бросить не хочешь?

— Хочу. И брошу.

Это хорошо. Если бросит, значит, отпустит прошлое. Так мне казалось.

Стоя чуть позади, я любовалась им. Этот парень чертовски красив. Красив кобелиной красотой. Литые мышцы груди и рук, мощная шея с выступающим кадыком, по которому так и тянет провести языком. Длинные пальцы, сжимающие тлеющую сигарету. Упругий зад, завернутый в мое полотенце и крепкие ноги с развитыми икрами.

Красивый мужчина — беда в семье. Такой, как он не может принадлежать одной женщине. Его миссия на земле — дарить оргазмы как можно большему количеству представительниц слабой половины человечества. Сегодня мне посчастливилось, завтра повезет другой. Таких, как он любить нельзя. Опасно для душевного здоровья.

— О чем задумалась? — он притянул меня к себе и, потушив окурок в горшке в геранью, выкинул его в окно.

— Ты останешься?

— Конечно! Не ехать же мне в мокрой одежде.

То есть, если бы она была сухой, он уехал? Осознание этого отдается тупой болью в груди. Закусив губу, я отвернулась к окну и сглотнула образовавшийся в горле комок.

— Пойдем спать, — он подтолкнул меня к балконной двери, сжимая ладонью ягодицу через ткань простыни.

Сбросив полотенце, Ник, без стеснения развалился на моей кровати. Я же, завернутая в простынь, как мумия, просто улеглась на самом краю, как не у себя дома.

— Да убери ты эту тряпку! — подобравшись ко мне, избавил меня от защиты в виде ткани и прижался голым телом к моей спине, — спокойной ночи, детка.

Спустя несколько минут он уснул. Я же была слишком взбудоражена произошедшим, чтобы спать.

Я переспала с Ником. Снова. И сейчас он спит в моей кровати, обнимая меня, как свою девушку.

Считает ли он меня таковой или я стану для него одной из… Этого я не знала. Он добился своего и, возможно, уже завтра вечером будет точно также лежать в другой кровати.

Мои тоскливые рассуждения прервало настойчивое жужжание телефона Ника. Тускло отсвечивая в потолок, он, вибрируя, начал двигаться по поверхности прикроватной тумбы.

— Ник.

— М?

— Телефон…

Посмотрев на экран, Никита чертыхнулся под нос, но вызов принял.

— Да?.. Нет… — глухим спросонья голосом отвечал он звонившему, — потому что я не дома… Какая разница, где?!

В трубке заорал мужской голос и до моего слуха долетели слова: «у бл@дей». Неосознанно сжавшись, я подтянула одеяло до подбородка. Ник, вероятно, заметил мое движение, потому что, повысив голос, прошипел в трубку:

— Три часа ночи, отец! Поговорим завтра.

Отбившись, он выключил телефон и с раздраженным вздохом упал на подушки.

— Он тебя разбудил?

— Нет, я не спала.

Он развернул меня к себе и уложил на свое плечо.

— Ник? Зачем ты сказал про юбилей отца? Для чего было врать? — меня обидела эта ложь, и молчать я не собиралась.

— Я не врал. У него действительно юбилей сегодня. Полтинник.

— Почему ты не пошел?

— Пошел, — ответил Никита, вплетая пальцы в мои волосы, — поздравил, подарил подарок и свалил.

Отчего-то я сразу поверила ему и, невольно расслабившись, теснее к нему