Он свернул с Тележного Пути, когда дождь усилился. Толпы закутанных в плащи дурно пахнущих горожан толкались и бранили друг друга на узких улицах, все пытались держаться подальше от канав посередине дороги, откуда исходило зловоние и где водились крысы. Настала весна, и в лесу в предгорьях расцветали примулы, но здесь в городе меньше давали о себе знать времена года. Можно было без забот пить пиво на улице, если стояло лето, а в самые холодные зимние ночи во многих тавернах взимали входную плату для тех, кто отчаянно жаждал тепла, вот и все.

Нищий с глазамиизюминками на сморщенном лице протянул руку с желтыми ногтями в слепой надежде. Рол уронил туда миним, и попрошайка разинул рот, ощутив редкостный вес серебра.

– Спасибо твоей чести! Будь благословен твой дом! – Он счастливо отделается, если его не убьют за это, прежде чем подойдет к концу ночь.

Восточный Конец, самая нижняя часть города, обращенная к Деннифрею. Рауэн водила его сюда несколько раз, чтобы он привыкал к бурной уличной жизни с настойчивыми лоточниками, грозными шайками, хитрыми мошенниками. Порой казалось поразительным, что обычные честные торговцы и предприниматели могут заниматься своим делом в Аскари, но, конечно, все зависело от Короля Воров и их готовности платить за покровительство. Перо, прибитое над входом в лавку, означало, что ни разбойнику, ни мелкому воришке не стоит тревожить это место. Если он это делал, в скором времени его находили с перерезанным горлом. Некоторые из старых заведений, например гостиницы, так долго находились под защитой Короля Воров, что перо вырезалось на камне или дереве и помещалось над входом как знак отличия, обещая, что никого внутри не удушат в постели. Перьеносцы, как простой люд часто называл парней из Гильдии Воров, могли пить всю дорогу от вершины холма до гавани, не платя ни гроша, такова была их власть в городе. Знай Рол тогда то, что знает теперь, ни за что не осмелился бы последовать за Пселлосом и Куаре в ту ночку. Но тогда, пожалуй, он попрежнему служил бы поваренком, которого держали бы лишь, дабы время от времени брать его кровь. Оба они с Рауэн давали Пселлосу кровь раз в месяц. Господин называл это платой за постель и стол. Он относил ее к аптекарю Грейвену, державшему лавку здесь, в Восточном Конце, и здесь ее тайно выставляли на аукцион. Так богачи и знать Аскари продлевали свою жизнь, попивая кровь тех, кого в душе считали чудовищами. То был странный мир, куда более странный, чем мог когдато себе представить Рол, какие бы диковинные байки ни рассказывал дед. Заметив уличную драку, он приблизился и стал с некоторым любопытством изучать участников. Три разбойника насели на сухопарого мужчину средних лет, на лысине которого уже запеклась коегде его никчемная кровь. Разбойники носили синие тряпки вокруг шей, это означало, что они имеют лицензию и Стража не должна их беспокоить, впрочем, в здешних окрестностях Стражи после темноты не имелось. Разбойники пытались вести себя разумно.

– Просто отдай нам кошелек и отделаешься шишкой на черепе, приятель.

– Ты только делаешь себе хуже, – со скорбным видом заметил второй.

Маленький лысый человечек прижимал кошелек к груди, словно дитя. Глаза его были крепко сомкнуты, а редкие зубы стиснуты. Один из нападавших вытащил длинный нож.

– Ах так, паршивец, тогда получай.

– Отвалите, ребятки, – вмешался Рол, подначиваемый неведомо чем. Рукоять сабли дрожала под его ладонью. Казалось, оружие надо удержать, чтобы само не вылетело из ножен. Четверо прекратили борьбу и воззрились на него. И увидели рослого мужчину, нет, едва ли больше, чем мальчика, если взглянуть повнимательней, но крупного для своих лет и с до странности непостоянными глазами. Поношенный плащ лишь отчасти скрывал, что вся остальная одежда вполне добротна. И на поясе висел тугой кошелек. Три разбойника выпустили лысого невеличку, и тот шлепнулся в грязь. Лента крови непрерывно исходила из его макушки, плотно запечатав один глаз и капая на небритый подбородок. Парень с обнаженным ножом осклабился.

– Прогуливаемся по трущобам, юный петушок? Охота взглянуть, как живется внизу? Бьюсь об заклад, чистое серебро распирает твой кошелек. Такие, как ты, медяков при себе не носят. А может, и золотой риал отыщется. Ах, как давно Щелчок в последний раз видел золото!

Двое других тоже обнажили ножи. Впрочем, «нож» – это слишком мирное слово для остро заточенного отрезка железа длиной в фут. Сердце Рола заколотилось, отдаваясь в глотке. Он не боялся, напротив, его охватила своего рода радость. Он обнажил меч, и тот взлетел, точно среди улицы взмахнуло сияющее крыло. Черный плащ Рол намотал на левую руку. И понял, что искал как раз чегото такого.

Случайные прохожие вокруг останавливались, чтобы поглядеть, народ начал скапливаться у стен ближайших домов. То было древнейшее развлечение, бесплатное для тех, кто сам не участвовал. Новый народ высовывался из верхних окон, вопя, хлопая в ладоши и сзывая детей, чтобы посмотрели.

Глаза Щелчка на один миг сосредоточились на клинке. Мимолетное сомнение уступило откровенному удовольствию. Они с Ролом улыбнулись друг другу с безупречным взаимопониманием. Затем разбойники пришли в движение. Двое пошли на него спереди, третий стал огибать, заходя в тыл. Без какоголибо вмешательства сознания Рол отразил два стремительных и прямых ножевых удара, лязгнув железом о железо и вызвав небольшую россыпь искр. И без промедления двинулся вперед. Его левый локоть задел главаря под носом, разбив зубы и вызвав треск хряща. Рука, двигаясь дальше, обошла разящее лезвие второго и поймала его запястье. Одновременно Рол следил и за третьим, сзади, замахнувшимся для смертельного удара, его присутствие ощущалось как облако за плечом. Рол, не оглядываясь, развернул саблю и почувствовал, как она разрезает нечто податливое, словно глина. Внимание вернулось ко второму. Рол вывернул ему запястье, сломал его с громким треском и выпустил исступленно вопящего бандита, тут же отведя новый колющий удар третьего сзади. Рол вышел из круга. Главарь закрывал руками лицо, кровь текла сквозь его пальцы. Второй подбирал свой нож, одна его рука висела, обмякшая и ни на что не годная. Третий хватал воздух ртом, сжимая ладонями красную прореху там, где Рол взрезал ему брюхо. Кругом послышались нестройные и насмешливые рукоплескания. Ктото бросил полкочана капусты в главаря, раздалось ехидное улюлюканье. Двое, которые держались на ногах, помогали друг дружке убраться прочь, меж тем как зеваки освистывали их и забрасывали мусором. Третий свалился, сжимая в кулаках израненные кишки. Ноги он поджал, как ребенок, улегшийся спать, и вскоре издох в грязи. Рол взглянул на свой клинок. Ни пятна крови. Для этого сталь слишком быстро рубила. Рол подумал о сверкающем орудии, которое использовал Пселлос, чтобы каждый месяц брать у него кровь.

– Да будет тебе имя Ланцет, – сказал он, и оружие, казалось, колыхнулось в его руке в ответ. Он убрал его в ножны, освободил от плаща левую руку, заметив, что в плаще появилась прореха, и огляделся, словно пробуждаясь ото сна.

Кучки любопытных уже разбредались, спеша по своим делам. Хотя улица была многолюдной, вокруг Рола образовалось свободное пространство, как будто его окружала незримая стена. Он потер ладонью лицо и склонился над лысым невеличкой, лежащим с окровавленным лицом и сжимающим кошелек. Тот ухмылялся.