— Корабельный доктор сказал, — печально ответил инженер. — Я заходил к нему. Говорит: по всем признакам сердечный приступ, спровоцированный ночной бомбардировкой…

— Да… Прими мои глубочайшие соболезнования… Послушай, Фриц, я тут планировал вытащить тебя в город — Новый год встретить. Думал, с местными дамами познакомлю.

— Спасибо, Курт. Ты настоящий друг, но сам понимаешь… Иди без меня, а то я своим унылым видом испорчу вам весь праздник.

— Тогда и я не пойду! — решительно заявил Дубовцев. — Останусь здесь, с тобой. Только позвоню им, чтобы не ждали!

Он встал и направился к висевшему на стене у выхода телефону; Каммерхофер с благодарностью посмотрел ему вслед. Прикрыв спиной телефонный диск, Валет набрал номер той самой конспиративной квартиры, где три дня назад встречался с Горячевым. Долго не брали трубку, наконец мужской голос произнес: «Алло». Это был явно не Виктор, но Дубовцев помнил: там может быть еще один человек — Гунар.

— Позови Каролину! — развязным тоном потребовал он по-немецки от невидимого собеседника. — Передай: ее хочет видеть Рудольф!

На том конце провода возникла пауза, затем тот же голос поинтересовался:

— А кто ее спрашивает?

Иван, придав голосу пьяные интонации, невразумительно промычал:

— Похоже, я ошибся номером…

И положил трубку. Усилием воли «изобразив» на лице что-то наподобие улыбки, вернулся к «приятелю»:

— Знал бы ты, Фриц, какие там латышечки!.. Впрочем, все! Больше ни слова! Не буду травить душу ни тебе, ни себе.

— Ты настоящий друг! — пьяно покачнувшись на стуле, повторил Каммерхофер и полез обниматься.

…В свою каюту Дубовцев заявился около трех ночи, еле отвязавшись от прилипчивого ракетчика. Новый год они встретили здесь же, на плавбазе.

В каюте уже спал один из его соседей — второй унтер-офицер еще не пришел. Валет быстро разделся и тоже лег в койку — надо было отдохнуть хотя бы несколько часов. Предстоящий день мог принести массу непредсказуемых сюрпризов… «Когда закончил фотографировать, еще подумал: «Не слишком ли все гладко?..» Словно накаркал…» — размышлял он тревожно. То, что с явочной квартиры ответили по телефону не обусловленной фразой, означало только одно — там находились гестаповцы. Главное теперь заключалось в следующем: взяли или нет Федора?! «Взяли или нет?.. Взяли или нет?» — вертелся в голове у Дубовцева один и тот же, ключевой для него вопрос…

Около семи утра он уже был на ногах. Оделся, умылся, побрился. Завтракать не стал — не было аппетита. Соседи по каюте (второй унтер тоже был на месте) только-только продирали глаза: в честь Нового года общий подъем объявили на час позже. Иван специально вышел с плавбазы чуть раньше — чтобы избежать ненужных расспросов. К одиннадцати часам он должен был прибыть к унтерштурмфюреру Штарку, поэтому Дубовцев заранее оделся по полной форме. Сейчас он направился к расположенному неподалеку от «Данцига» гаражу.

Еще вечером в баре Валет договорился с завпродом одной из подлодок — тот собирался сегодня утром в город за мукой и обещал его «подбросить». И действительно: около крытого брезентом грузового «Опеля» Ивана поджидал фельдфебель Роге. Они обменялись рукопожатием, после чего оба разместились в просторной кабине рядом с водителем. Два матроса запрыгнули в кузов, и грузовик тронулся.

Вчера Валет подробно объяснил любопытному Роге, что в городе его ждет одна очаровательная девица, и теперь завпрод отпускал по этому поводу бесхитростные шутки. Дубовцев рассеянно кивал, улыбался, но мысли его были далеко — он думал о предстоящей встрече с Горячевым (если она, конечно, состоится). На конспиративной квартире они обговорили «пожарный вариант» — на тот случай, если Горячеву по каким-то причинам придется срочно покинуть явку. Тогда они должны были ожидать друг друга в двух кварталах от церкви Святой Троицы — на углу перед зданием ломбарда. Время назначили от восьми до девяти утра и с семи до восьми вечера.

Поблагодарив фельдфебеля, Дубовцев вышел из машины, не доезжая несколько кварталов до места предполагаемой встречи. Было еще темно; одинокие прохожие не обращали на него никакого внимания (в городе было полно военных), торопясь по своим делам. Этот район Лиепаи сплошь состоял из узких старинных улочек с двух-трехэтажными домами, многочисленными закоулками, тупичками и узкими проходными дворами. Здесь было легко затеряться, уйти от слежки; но, с другой стороны, можно было запросто заблудиться — тем более приезжему. Поэтому они не случайно выбрали местом встречи ломбард неподалеку от церкви: ее высокий шпиль был виден издалека и служил своеобразным ориентиром. Несколько раз «проверившись», Иван убедился в отсутствии слежки и ровно в восемь уже прохаживался мимо того самого угла. На другой стороне улицы у входа в ломбард, который открывался в девять, уже выстроилась небольшая очередь. Это учреждение посещали не только местные жители, но и немцы, поэтому прогуливающийся напротив унтер-офицер не вызывал никаких подозрений.

Снова пошел легкий снежок, морозец был не больше трех-четырех градусов, и Валет вдруг подумал: «У нас дома сейчас морозище не меньше тридцати, а то и под сорок…» Сзади, видимо, поскользнувшись на ледяной корке, его чуть не сбил с ног какой-то высокий штатский в укороченном зимнем пальто с серым каракулевым воротником и каракулевой шапке с козырьком — так здесь обычно одевались зажиточные лавочники или чиновники средней руки из оккупационных учреждений.

— Иди за мной! — негромко сказал штатский и проследовал дальше, опираясь на трость.

«Федор!.. Жив!» — радостно забилось сердце у Валета. Пройдя метров двести, связной остановился за телефонной будкой, дожидаясь напарника.

— Немного погуляем по окрестным улицам, — произнес он с тревожной интонацией, незаметно осматриваясь по сторонам. — Рад тебя видеть!

— Я тоже. Со вчерашнего вечера места себе не находил… К одиннадцати я должен прибыть в абверкоманду на совещание, — отозвался Валет. — Так что наше время ограничено. Что у тебя?

— Плохо. На той квартире, где мы с тобой встречались, — засада гестаповцев!

— Я это понял после вчерашнего звонка. Тебе-то как удалось уйти?

Они пошли рядом, и Горячев коротко рассказал о событиях последних двух суток:

— Позавчера вечером, когда я закончил сеанс радиосвязи с Центром, вдруг позвонил Гунар. Я его по голосу сразу узнал. В общем, назвал он пароль и сразу произнес условную фразу: «Тетушка Марта заболела. Просила ее навестить. Немедленно!» Это значит — за ним слежка, и я должен был срочно покинуть квартиру. Особенно насторожило слово «немедленно» — я понял, что не должен терять ни секунды. На такой случай Гунар сообщил мне адресочек и пароль — там я мог бы временно укрыться. Но туда я не пошел. Что с Гунаром — не знаю.

— То, что не задействовал связи Гунара, — разумно! — вставил слово Дубовцев. — Если его взяли, гестапо выбьет из него все, что он знает!

— В Центре мне дали адрес — на самый крайний случай. Там проживает отец одного из наших сотрудников. Я должен был передать ему привет из Москвы, от сына, — продолжал Горячев. — Помнишь нашу встречу 28-го? Ну вот, в тот же день я навестил того человека. Он живет недалеко от морского порта — отсюда километра два, не больше. Я как чувствовал: заранее договорился, что, возможно, остановлюсь у него на несколько дней.