Однако практически с самого начала военно-политического противоборства Византии с исламом у латинян не было сомнений, что они должны поддержать братьев-христиан на Востоке. В результате первой волны мусульманских завоеваний граница между Византийской империей и Абассидским халифатом со столицей в Багдаде пролегла по Таврским горам – севернее Антиохии, в южной оконечности Малой Азии. В начале X века имперские войска под командованием двух армянских полководцев начали кампанию по изгнанию арабов с захваченных территорий. В результате ими были освобождены Кипр и Северная Сирия, включая город Алеппо. Хотя Иерусалим по-прежнему оставался в руках египетских халифов из рода Фатимидов, византийцам удалось вернуть себе значительно более крупный город, Антиохию – резиденцию православного патриарха. К 1025 году Византийская империя простиралась от Мессинского пролива и северной Адриатики на западе до реки Дунай и Крымского полуострова на севере и городов Мелитина и Эдесса за рекой Евфрат – на востоке.

Однако достигнутое Константинополем военное превосходство не было достаточно подкреплено изнутри. Резкий рост земельных владений крупных имперских магнатов сопровождался одновременным обнищанием класса мелких землевладельцев в провинции Анатолия (современная Турция), которая издревле поставляла воинов для византийской армии, и неизбежным увеличением доли наемников. Тем временем с Востока на империю накатилась вторая мощная волна исламской экспансии в лице турок-сельджуков.

Долгое время кочевое племя сельджуков промышляло грабежами и разбоями в центральноазиатских степях, а в X веке они оккупировали территорию Багдадского халифата и приняли ислам, провозгласив себя вождями мусульман-суннитов. Последовавшая за этим новая эмиграция родственных племен из Туркмении, чьи интересы удачно смешались с религиозным фанатизмом и любовью арабов к грабежам, еще больше обострила хищнические инстинкты мусульман, которые снова направили свои взоры на восточные окраины Византии.

В 1071 году войско сельджукского султана Алп-Арслана (Храброго Льва) около озера Ван столкнулось при Манцикерте с огромной византийской армией под началом императора Романа IV Диогена, состоявшей преимущественно из наемников. Несмотря на численное превосходство, византийцы потерпели поражение, а сам император был взят турками в плен. После этого уже ничто не могло остановить вторжение, сельджуков в Малую Азию, ив 1081 году они захватили Никею, находившуюся всего в 150 километрах от Константинополя, и сделали ее столицей новой провинции, которую глумливо назвали Римским султанатом.

Силы Византии были ослаблены, поскольку приходилось воевать сразу на два фронта. В том же году, когда состоялась битва при Манцикерте, город Бари, их последний оплот в Италии, пал под ударами норманнов из Сицилии. После победы сицилийский король перебрался с войском на другой берег Адриатического моря, захватил византийский порт Дуррес, собираясь двинуться на Фессалоники (Северная Греция). У византийцев уже не оставалось сил, чтобы его остановить. Их головной болью оставалась Малая Азия, удерживаемая турками-сельджуками, на это постоянно отвлекалась половина их сил. Некогда огромная и могучая, Восточная Римская империя сжалась до размеров маленькой Греции, оказавшись под угрозой полного уничтожения. И в этот критический момент византийцам пришла в голову удачная мысль – посадить на трон своего талантливого полководца Алексея Комнина. Им помогло само провидение – как раз в это время скончались предводитель норманнов Роберт Гвискар и султан Алп-Арслан. И все-таки империи по-прежнему угрожала опасность, и Алексей обратился за помощью к братьям-христианам на Западе.

Первым, с кем он вступил в контакт, был граф Роберт Фландрский, который в 1085 году направил в Константинополь небольшой отряд рыцарей. Вероятно, именно Роберт и подсказал Алексею, что в Западной Европе теперь власть фактически сосредоточилась в руках папы римского, а не императора. И весной 1095 года на церковный Собор в Пьяченце (Северная Италия) прибыла представительная делегация из Византии.

Председательствовавший на Соборе папа Урбан II до вступления на трон носил имя Одон Лажерийский и происходил из рода мелкопоместных бургундских дворян, живших в городке Шатильон-на-Марне. Таким образом, он рос и воспитывался в тех же местах, что и главные идеологи клюнийских реформ, а потому достаточно глубоко проникся их взглядами. Обучался богословию он в кафедральном училище города Реймса, у преподобного Бруно, который в 1084 году основал монастырь неподалеку от Гренобля в альпийском местечке Шартре (лат. Саrtasia; отсюда и произошло звание ордена картезианцев). Там же в Реймсе Одон Лажерийский был рукоположен в священники и дошел по служебной лестнице до настоятеля собора, но в 1070 году неожиданно покинул этот пост, постригся в монахи и стал служить в Клюнийском аббатстве. Некоторое время он служил приором под началом аббата Гуго, но был отозван в Рим, где Гильдебранд, будущий папа Григорий VII, назначил его кардиналом-епископом Остии. В 1088 году его избрали папой под именем Урбана II.

Будучи весьма учтивым, доброжелательным и прекрасно воспитанным человеком, он снискал не меньшее уважение, чем его предшественник Григорий VII, но в тех сложных политических обстоятельствах проявил намного больше изобретательности в укреплении папского авторитета. Очередной шаг к примирению с Византией он сделал в 1089 году на Соборе в Мельфи, где провозгласил запрет на отлучение императора Алексея от церкви, за что был вознагражден аналогичными ответными действиями Константинополя. Достижение этого соглашение подвигло Алексея на то, чтобы обратиться к латинской церкви за прямой помощью. Направленный им посол выступил в Соборе в Пьяченце, где католические иерархи внимательно выслушали его яркие описания страданий и притеснений их восточных братьев-христиан. По завершении Собора епископы разъехались по своим приходам с твердым осознанием смертельной угрозы со стороны «неверных», а сам Урбан отправился во Францию – теперь он отчетливо понимал свою огромную ответственность как наместника святого Петра за судьбу всей христианской церкви.

Переправившись через Альпы, Урбан II вначале посетил Валанс на реке Рона, затем город Ле-Пюи, где встретился с другим известным прелатом – епископом Адемаром Монтейльским. Адемар, за несколько лет до этой встречи побывавший в качестве богомольца в Иерусалиме, поделился своими впечатлениями. После Ле-Пюи папа Урбан призвал всех католических епископов прибыть на церковный Собор в Клермоне в ноябре того же года. Затем он побывал на юге Франции, в Нарбонне, расположенном всего в полутора сотнях километров от Пиренейских гор, по другую сторону которых находились мусульманские владения. Провансом в то время правил опытный борец с испанскими сарацинами Раймунд де Сен-Жиль, граф Тулузский и маркиз Прованский. Далее Урбан проехал вдоль средиземноморского побережья до города Сен-Жиль, расположенного в дельте Роны, потом вдоль реки на север, а в октябре добрался до Лиона. Оттуда он направился в Клюни, где когда-то сам был приором и где освятил алтарь главного собора, который долгие годы оставался крупнейшим в Западной Европе. Из Клюни он продолжил свой путь на север, в Совиньи, чтобы поклониться могиле аббата Майоля, который в прошлом веке был похищен сарацинами при пересечении Альп, а потом отказался от папской тиары, заслужив славу самого набожного настоятеля клюнийского монастыря.