К счастью, у доктора Ли вирус М3 не подтвердился. Первым эту новость сообщил ему рабочий Кан.

– Так я не заразился?.. Я не заразился! Я не умру! – радостно закричал Чхихун, проверив полученные результаты.

– Рады, что не умираете?

Вопрос прозвучал грубо, и лицо Чхихуна вытянулось.

– Я тоже, – поспешил сказать Кан Минчжэ. – Я тоже рад, что вы не умираете.

– Спасибо…

– Не нужно благодарностей. И извиняться не нужно. По крайней мере, я не собираюсь. Я подумал и понял, что всегда во всем винил других людей. В детстве винил маму, потом бедность – за то, что не мог пойти учиться, и общество – за то, что не мог устроиться на работу, здесь во всем винил бригадира… Это стало моей привычкой, поэтому я так себя повел – обвинил вас в том, что чуть не умер. Мне было очень страшно, пока я был заперт там, а винить в этом было некого. На самом деле я жив только благодаря вам… Потому что вы меня нашли.

Впервые рабочий Кан делился с кем-то тем, что было у него на душе. Ему стало так легко, он наконец сбросил с плеч свою тяжелую ношу.

– Спасибо, что вы так думаете, – ответил Чхихун, низко опустив голову.

– Я тоже. Я тоже благ…

– Тут вот…

– Что? Впрочем, неважно. Пойду я… Если вдруг снова захвораю, можно обратиться в вашу больницу «Хэсон»?

Чхихун едва не расплакался и быстро закивал. Так эти двое стали друзьями. Через открытое окно в комнату струились солнечные лучи, словно заверяя начало новых крепких отношений.

Санхён сразу же, как вернется в Корею, собирался поменять машину. Урук преподнес ему множество уроков, а самый важный такой: нужно есть то, что хочется, делать то, что хочется, и жить так, как хочется. При любой удобной возможности он упрашивал медсестру Ха помочь ему с выбором, но та неизменно отвечала, что не собирается выбирать чужую машину.

На магазине Даниеля появилась вывеска «Закрыто». Не сказав никому ни слова, ни с кем не попрощавшись, он забрал с собой Ёхву и отправился в бедные страны, где нужны были врачи и медсестры.

Детей из логова Аргуса вызволила группа «Альфа» и передала ООН. Бандитам, которые по приказу Аргуса собирались «разобраться» с ребятами, Тэён лично переломал руки и ноги. Теперь они проходили лечение в американской больнице, после чего их ждал арест.

Аргуса, погибшего от пули Сичжина, ждало бесчестье. Тело его, без орденов и цветов, отправили на родину. Правительство Америки, которое в политических интересах закрывало глаза на его незаконную торговлю оружием, сделало вид, что ничего не знает. Смерть бывшего солдата оказалась печальной и бесславной.

Но история Сичжина и Моён на этом не закончилась. Их любовь еще не прошла всех испытаний, уготованных судьбой, и впереди ждал долгий путь друг к другу.

9

Похищение, плен, насилие, взрыв, перестрелка, ранение… Все это сильно пошатнуло состояние Моён, и ее положили в госпиталь. Несколько дней девушка ни с кем не разговаривала, словно от шока потеряла дар речи. Она не отказывалась от посещений, но, когда приходил Сичжин, закрывала глаза и притворялась спящей. Сичжин какое-то время сидел около девушки, потом тихонько гладил ее по голове и выходил из палаты, меряя шагами коридор. Но Моён молчала не потому, что не могла говорить, – слишком много мыслей роилось в голове.

Так прошло несколько дней.

Закончив утреннюю перекличку, Сичжин, как всегда, побежал в палату Моён. Девушка сняла больничную одежду и, переодевшись в свой обычный наряд, сидела на кровати.

– Я войду ненадолго, – сказал Сичжин, постояв какое-то время у порога палаты.

Моён молча смотрела на него безразличным взглядом. Сичжин немного поколебался, после чего вошел внутрь и сел напротив.

– Как ваша рана? – неловко спросил он.

– Я была не в себе и все никак не могла спросить: как Фатима?.. – с трудом произнесла Моён.

– В порядке. Она проходит лечение в медицинском корпусе главного штаба. К счастью, с ней ничего серьезного, – улыбнулся Сичжин – он был так рад услышать голос Моён, впервые за столь долгое время.

– Это правда? – Лицо Моён застыло, как у куклы.

– О чем вы? – Сичжин перестал улыбаться.

– Просто кажется, что вы часто мне врете. – Моён сделала долгий и глубокий вздох, как перед началом длинной речи, и продолжила: – Вы говорили, что ребят из деревни-призрака всех распределили. Но это было не так.

– Простите, что соврал. Просто я не хотел, чтобы вы переживали, – ответил Сичжин, опустив взгляд.

– Вот как. О чем еще вы врали, чтобы я не переживала?

– Больше ни о чем…

– Снова ложь. Кажется, теперь я поняла, почему вы лжете. Это не та ложь, из-за которой я могу закатить истерику, разругаться и расстаться с вами. За вашей ложью всегда стоит чья-то жизнь или политика; вы лжете во имя родины. А шутите вы лишь для того, чтобы прикрыть это все. Вы и дальше будете старательно шутить, чтобы скрыть то, о чем не можете сказать, и в итоге нам не о чем станет разговаривать. А я хочу делиться с вами всем. Например, что с утра разозлилась из-за какого-то олуха, загородившего въезд на парковку, что не могла решить, какой суп мне съесть на обед, что раздражена из-за того, что не пришла моя посылка. Было бы здорово, если бы я могла делиться с вами такими мелочами.

– Рассказывайте. Мне важно все, что вы мне говорите.

– Я знаю. Я вам верю. Но я не могу рассказывать о пустяках человеку, который закрывает других от пуль своим телом.

– Вы хотите со мной расстаться? – Сичжин побледнел.

– Я просто думаю… смогу ли я справиться с этим, – продолжала Моён, избегая взгляда Сичжина. – Обычно, когда говорят: «Мне было до смерти страшно», имеют в виду фильм ужасов или головокружительный аттракцион, а не град пуль и взрывы…

Девушка закончила и встала. Решительно, словно все уже обдумала, она вышла из палаты. Сичжин неподвижно сидел на стуле и смотрел на пустое место, где только что была Моён.

10

Наконец была назначена дата возвращения в Корею. Пациенты отправлялись на два дня раньше, в среду, а медицинский персонал вылетал в пятницу. Работники госпиталя испытывали легкую грусть оттого, что пришло время покидать Урук. Моён уже пережила эту грусть, но ее сердце было скованно другим тяжелым чувством.

После того как Моён поделилась своими переживаниями с Сичжином, она больше не виделась с ним. Мужчина избегал девушку, давая ей время подумать. Но Моён только сильнее переживала и нервничала из-за того, что его не было видно.

В среду утром Моён вместе с другими медиками провела последний обход и отправила всех пациентов в Корею. Если не считать нескольких больных из местных, все уже покинули свои палаты, и госпиталь опустел. Моён в одиночестве бродила по закоулкам медицинского корпуса, размышляя обо всем, что произошло. Малыш, отравленный свинцом, экстренная операция генерального секретаря Лиги арабских государств, день, когда она чуть не погибла, повиснув на краю обрыва, землетрясение, минное поле, вирус М3, дети из деревни-призрака, Аргус… События всплывали в памяти, будто сцены из фильма. И в каждой такой сцене присутствовал мужчина по имени Ю Сичжин. Он ни разу не струсил, всегда был честным и в любой ситуации очень очаровательным.