мне как раз сейчас надо потихоньку разрабатывать руку. Заодно освоишь кое-какое снаряжение Охотников — из того, что сможешь использовать, не навредив себе.

— Но почему вы хотите обосноваться именно у меня? Мне казалось, вам это как-то даже… не по чину, что ли. Дружина — это ведь императорская служба. Разве правильно будет, если штаб-квартира будет располагаться в частном владении?

— От императора я получаю кое-какое финансирование. Однако большую часть хозяйственных и организационных вопросов Дружина решает с помощью местных властей. И в моём случае обосноваться у тебя было бы очень хорошим ходом. Этот особняк — на особом положении. Он ведь вне юрисдикции губернатора, ты ведь в курсе?

— Да. Он может принадлежать либо потомку Василевских, либо вернётся во владение Романовых.

— Я уточнял этот вопрос. Формально, после смерти Аскольда усадьба уже считается владениями императора. И, если в ближайший год никто не предъявит права на наследство — отойдёт в казну окончательно. Но наследника должен признать сам Романов.

Так, значит… Вот почему Вяземский так легко отказался от притязаний на эту усадьбу. Знает, что она всё равно ему не достанется. Даже, пожалуй, наоборот — получить её он сможет, только если я вступлю в свои права. У меня-то её можно будет выкупить. Или вынудить продать. Не зря же он намекал про старых кредиторов…

— А то, что здесь будет территория Священной дружины, как скажется на статусе этого дома?

Путилин усмехнулся.

— Зришь в корень. Да, в некотором роде скажется. Помещения Священной дружины, даже арендуемые временно, считаются императорскими владениями и полностью неприкосновенны для местных властей. Так что, если нужно будет укрыть что-то… Или укрыться самому…

Путилин взглянул на Демьяна. Тот был свидетелем нашего разговора, и слушал его внимательно, с неизменно мрачным и подозрительным выражением лица.

— Ну, и наконец, последний довод…

Статский советник вынул из кармана конверт и протянул его мне. Внутри оказалась внушительная стопка красноватых купюр. Навскидку — не меньше пяти сотен червонцами.

— Как я уже говорил — некоторые финансовые возможности у меня есть. Я ведь не просто прошусь на постой. Я готов арендовать помещения на тех условиях, какие ты выдвинешь. И, если нужно, посодействовать в их ремонте. В пределах разумного, конечно.

На том тогда и порешили. Под нужды Дружины мы выделили Путилину несколько комнат на первом этаже здания, в восточном крыле. Попасть в них можно было через главный вход.

В связи с этим пришлось запустить целую лавину всяких приготовлений. Мало было расконсервировать эти комнаты. Нужно было запустить отопление всего первого этажа в этом крыле, обеспечить возможность подъезда к зданию на машине, да и в целом облагородить территорию.

Все эти хлопоты я со спокойной душой передал Демьяну вместе с пачкой купюр. Сам я с Полиньяком и Варей остался пока в бывшем крыле для прислуги — комнаты там были небольшие, но уютные, и нас вполне устраивали. К тому же та часть дома имела отдельный вход, и это было для меня важно. Велесов и вовсе собрался зимовать в своём бревенчатом флигеле на заднем дворе — он к нему уже привык.

— Ну ты и размахнулся, — улыбнулся я своему камердинеру, пропуская мимо тяжело гружёную машину. — Это ж сколько ходок понадобится, чтобы всё это вывезти?

Я кивнул на огромную, выше человеческого роста, гору спиленных веток, высящуюся справа от ворот.

— Это пусть лежит. Попилим дальше, и в печку пойдёт, — отмахнулся Велесов. — На свалку я только самый негодный хлам отправляю. Пятый кузов уже за сегодня. Водостоки вон все прочистили да большую часть труб там заменили. А то там такое старьё гнилое, что, кажись, ещё при Петре ставилось. Новые уже ставим, уже вот-вот должны управиться.

— Дело хорошее. Только хватит у нас финансов-то?

— Ну, больше, чем у нас есть, не потрачу, — хохотнул Демьян. — Да и я ведь только самое необходимое правлю, чтобы к зиме подготовиться. Большая часть дома пока так и останется закрытой. Но хоть снаружи марафет немного наведем. Ты глянь только! Немножко причесали сад и двор — и уже глаз как радуется!

Он был прав — усадьба даже после элементарной уборки преобразилась до неузнаваемости. Раньше дом, едва выглядывающий из дремучих зарослей, выглядел мрачно и заброшенно, в духе старинных романов ужасов. Но сейчас аллея, ведущая от главных ворот к зданию, просветлела, по бокам от неё показались скрывавшиеся раньше в бурьяне мраморные статуи и чаши. Саму дорожку тоже расчистили, и плиты на ней хоть и изрядно потрескались, но всё ещё были крепкими и ровными.

Сам особняк тоже будто бы просветлел — с окон на первом этаже восточного крыла убрали деревянные щиты, сами стёкла вымыли, как и добрую часть фасада. Входную группу тоже отмыли и облагородили, а справа от крыльца двое немолодых уже мужичков в рабочей одежде поправляли отмостку вдоль стены, замешивая бетон в глубоком цинковом корыте.

— Путилин опять где-то в отъезде? — спросил я, заметив, что окна кабинета на первом этаже не горят.

— Да нет, здесь. В гараже возится. А ты сам-то чего, как обормот вырядился? Где форма-то студиозуса?

— А… — отмахнулся я. — Потом расскажу. У тебя вон, смотрю, ещё дел полно.

— Это да. Ещё много чего надо успеть засветло.

Я оставил Демьяна дальше хлопотать по двору. Сам же, заскочив в свою комнату и переодевшись в сухое, отправился в гараж.

Здесь тоже многое преобразилось за последние дни. Вывезли несколько грузовиков всякого мусора, так что внутри стало гораздо просторнее и светлее. Светильников, кстати, тоже добавили, а в качестве отопительных элементов пока установили пару жаровен с кристаллами огненного эмберита. Но вообще, здесь раньше было полноценное водяное отопление, нужно его только отремонтировать. И, судя по штабелю труб, высящихся рядом с воротами, Демьян этим уже озаботился.

Ворота, ведущие на другую улицу, пока так и оставались закрытыми наглухо, зато главные, через которые можно было заехать внутрь со двора, были уже отремонтированы и даже покрашены. Сверху, с крыши, доносился стук молотков — ещё одна небольшая бригада чинила кровлю. Тоже давно пора было этим заняться — в дальнем углу во время дождей подтекало.

Машин здесь сейчас стояло всего три — две самых ценных из старой коллекции Виталия Василевского, не на ходу, и эмберитовый мобиль Путилина — чёрный красавец с массивной хромированной решёткой впереди. При желании здесь можно было разместить и втрое больше, и ещё осталось бы место