Поединок Гвина и Гуитира близится к концу. – См. примечание к «Яростному ясеню».

Бедный бледный белый бес убежал, бедняга, в лес… Долго по лесу он бегал, репой с редькой пообедал… – Фрагмент мнемонических стишков, известных сто лет назад каждому гимназисту: во всех этих словах писалась не «е», а «ять».

К ветви чар

Начнем с главного.

Умоляю, запомните! – ни у одного кельтского народа, ни в одном кельтском тексте не было героя по имени Сархад! (Нет, я понимаю, вы поверили Коварному на слово… хотя вас две ветви подряд предупреждали: ему верить нельзя.) Другое дело, что герой-Ворон – это вполне кельтский персонаж, да и во всем остальном он вполне соответствует законам уэльских легенд… он мог бы быть, но – вот незадача! – его не было.

Но Сархад – это еще ладно. А вот Седой…

Это, друзья мои, образ не просто авторский – он еще и не кельтский. Не было у кельтов почитания волка. Ворон был, Кабан был, Кони – табунами, а Волк был у германцев. Увы и упс.

Отчего ж тогда Седой так на сердце ложится? А потому, что это таки центральный персонаж мифологии, тока вот не кельтской и даже не германской, а мифологии современного мегаполиса. У нас то и дело всколыхивается прямо-таки культ белых волков… чай, сами знаете.

Стая его – не придумана, такие «волчьи союзы» были много где. У славян, кстати, тоже.

Короче, Седой – образ обобщенный, но точно не кельтский. Потому и кельтского имени у него нет.

Под стать ему Риэнис. Имя… почти вымышленное. То есть корень со значением «королева» там просматривается, но… но… но… Богиня-Мать в чистом виде. Образ универсальный, отголоски его есть везде, но не более того.

Ее союз с Седым – это уже не обобщение мифов, это отсебятина.

Араун – тоже практически весь на моей совести (при обнаружении таковой). Сыном Кернунна он не может быть хотя бы потому, что между этими двумя мифологическими образами пролегает море и более тысячи лет (Кернунн – античных времен и континентальный, Араун – средневековый и валлийский). Рога Арауна вырастают прямохонько из современной около– и псевдокельтской живописи.

Томас Лермонт (Томас Рифмач) – лицо историческое, но жил он в тринадцатом веке, а никак не в пятом-шестом, где протекают события мира людей. С другой стороны, кто мешает поэту, который уже попал в Волшебную страну, оказаться в ней за восемь веков до собственного рождения? Даты – это такие мелочи…

Говоря короче, эта ветвь – мир видений, и проще фиксировать те детали, которые взяты из реальных текстов, чем на каждом шагу повторять: это фантазия, это отсебятина, не верьте, не верьте, не верьте…

К песни «Шаг за»

В причудливом танце сошлись Рогатый Король и Владычица Земли. – Когда я писала эти строки, я ничего не знала о Викке (а сейчас и рада бы не знать, да некуда деться). Я не подозревала, что образ этого брака, образ вымышленный, хотя и бесконечно дорогой моему сердцу, в Викке считается прям-таки древней мифологией.

Что сказать… если мифы сочиняют, значит, это кому-нибудь нужно. Если я сочиняю как фэнтези то же, что чуть раньше сочинили как реконструкцию мифа, значит, я попала в мотив, востребованный современной культурой. Мифа о таком браке… не то, чтобы «нет» – поговорите с любым из виккан, и вы убедитесь: он есть, он еще как есть… просто к древней мифологии он имеет то самое отношение, которое шашлык имеет к жизни овец. Вкусный шашлык, чего уж там.

Что же в древности? Говоря словами классика: «Не суждено, чтобы сильный с сильным Соединились бы в мире сём». Был Рогатый Бог – и брал в жены смертных женщин. Была Великая Мать – рожала сыновей, рожала от сыновей, сыновей потом кушала. Ужас, в общем.

…и ниски, и келпи, и самые страшные – бугганы. – Различные виды водяных лошадей. О ниски и кельпи см. в примечаниях к песни «Волна». Бугганы – кровожадные монстры в виде коня, выходящие из реки и поедающие скот. И это в лучшем случае. В худшем – девушек.

К песни «Зимний мех»

Аккуратно расправил на снегу серое полотнище, собрал его в складки посредине… Пропустил пояс под складками ткани и лег на собранный килт, запахивая его края на себе. – Именно так – лежа – килт и надевается по правилам.

Взять того же Пуйла – он полюбил Риэнис с первого взгляда и целый год? век? – смотря как считать, – отворачивался от нее. – Согласно «Мабиногиону» (ветвь первая), Пуйл, обменявшись с Арауном обликом, год не прикасался к его жене (у валлийцев безымянной). Причины скорой смерти Пуйла в «Мабиногионе» никак не обозначены.

…топи и черного пса. Жуткую зверюгу. У нас в Корнуолле о таких говорили, что скот околевает от воя этой собаки. – Сэр Артур Конан Дойль отнюдь не придумал свою Собаку, он лишь творчески обработал легенды Девоншира (где, собственно, и поместил замок Баскервилей).

К песни «Черный Пламень»

Сархад, «плата за оскорбление чести» – С именем Сархада (действительно переводящимся древним понятием «вира») оказался сущий анекдот: в кельтском слове ударение – на первый слог, а во-о-от с ударением на второй оно превращается в имя или фамилию тюркскую. И распространенную фамилию, ага.

Но всё это мелочи по сравнению с тем, что сию фамилию носила некая недавно[4] скончавшаяся азербайджанка, одна из старейших жительниц нашей планеты. При такой фамилии – еще и нечеловеческое долголетие?! В позапрошлом веке Сархада заносило на Кавказ?!

Но шутки в сторону. Проще всего переводить имя героя современным словом «Расплата».

Диурнах и Ллидеу уже давно не те отчаянные юнцы, какими я их знал – Сархад не знает, что Ллидеу Серебряный Смех погиб еще раньше, чем Сархад был заточен, Диурнах убит (или вскорости будет убит) Морвраном во время охоты короля Артура на исполинского кабана. О гибели Диурнаха рассказывается в «Килохе».

…люди на все лады толковали легенды о том, что Золотой Олень помог унести Деву-Солнце в преисподнюю… – Перечислять народы, у которых есть такие сказания, очень долго. Ну, возьмите индийскую «Рамаяну» для примера.

…меня уже звали Коварным. Кователем. – Эти слова действительно родственные по происхождению, поскольку кузнец всегда считался магом. Слово «коварство» когда-то означало работу и изделия кузнеца (ср. «ткачество»).

К песни «Отражение»

Тогда возьми вон тот серебряный кинжал и срежь им три самых длинных волоса со своей головы. – Согласитесь, просить три пряди – это чересчур.

К песни «Гроза»

Ты был и остаешься моим вождем. Мой Вледиг. – Титул «Вледиг» у кельтов был скорее почетным прозвищем, чем обозначением реальной власти. Любому знатоку обычаев ясно: Сархад не сумел одолеть кабана – так какой же из него король?!

К песни «Песни лета»