Сади с удивлением взглянул на постель, и в ту же минуту из нее показалась Черный гном.

– Это ты, Сирра? Как ты сюда попала? – спросил изумленный Сади.

– Тише! Не так громко, благородный паша, – прошептала Сирра, подходя к Сади.

– Что теперь делает Реция? Где она? Ты видела ее? – спросил Сади.

– Она здесь, в башне!

– Здесь? Возможно ли это!

– Мы хотим освободить тебя в эту ночь, благородный паша. Не бойся ничего! Реция переодета персидским торговцем.

– Переодета! Но если ее узнают? Какой безумный поступок. Через несколько дней меня, наверно, освободят, может быть, даже завтра!

– Ты не покинешь никогда этой тюрьмы, если тебе не удастся сегодня ночью бежать.

– Что значат твои слова?

– Тебя затем и перевели в эту комнату, чтобы умертвить сегодня ночью. Сам Аллах внушил нам мысль попытаться спасти тебя, завтра было бы уже поздно!

– Но почему ты думаешь, что меня хотят убить?

– Военный министр Гуссейн-паша, Рашид-паша и Баба-Мансур решились умертвить тебя. Я слышала, как говорили об этом два офицера. Они входили в эту комнату; и мне удалось пробраться сюда вслед за ними. Таинственная смерть угрожает тебе! Я знаю только, что тот, кто проведет хотя одну ночь на этой постели, погиб. Офицеры назвали многих, которых умертвили таким образом.

Сади был храбр, он не раз доказал свое мужество в многочисленных сражениях и не отступил бы ни перед какой явной опасностью, но перед таинственной смертью, грозившей ему таким необъяснимым образом, его мужество не устояло.

– Мы должны бежать сегодня ночью! – шепнула Сирра. – Если ты не хочешь бежать для спасения своей жизни, то беги ради Реции, чтобы избавить ее от мучений и страха. Я принесла много ключей и пилу, нам легко будет отворить дверь, и я уверена, что нам удастся пробраться на свободу, несмотря на многочисленную стражу.

– Хорошо, пусть будет по-твоему…

– Благодарю тебя за эти слова!

– Мы попытаемся бежать, но я не думаю, чтобы нам удалось обмануть бдительную стражу.

– Можно обмануть самый бдительный караул.

– Да, ты права! Это доказывает твое присутствие здесь.

Сирра вынула связку ключей и, подкравшись осторожно к двери, начала по очереди вставлять их в замок, пробуя найти подходящий.

Вдруг послышались приближающиеся шаги. Кто-то шел в комнату Сади, или, быть может, был услышан стук ключей, несмотря на всю осторожность Сирры.

Едва успела она отскочить и спрятаться снова за кроватью, как дверь отворилась.

Вошел капрал и принес пленнику корзинку с хлебом и шербетом.

Поставив свою ношу на стол, он тотчас же вышел, пожелав Сади спокойной ночи.

Сирра вышла из-за кровати и снова начала пробовать ключи; но все ее старания были бесполезны – ни один из них не подходил.

Между тем наступила полночь.

В коридоре слышались шаги. Видно было, что пленника стерегли очень тщательно. О бегстве нечего было и думать, и Сирра стала такой же пленницей, как и Сади.

– Ты не веришь, что тебе грозит опасность? – шепнула Черный гном. – Мы можем сейчас убедиться в этом. Ляг на постель, как будто бы ты спишь, я спрячусь около и буду наблюдать. В этой постели скрыта гибель. Погаси свечи, и мы будем ждать, что будет.

Сади последовал совету Сирры и, погасив свечи, бросился на постель.

Не прошло и четверти часа, как он увидел при слабом свете, проникавшем через узкое окно, что балдахин постели зашевелился и начал тихо и бесшумно опускаться.

– Берегись! – шепнула Сирра.

– Я не сплю! – тихо отвечал Сади.

– Опасность близка. Балдахин должен опуститься и задушить тебя на постели. Высунь свою голову так, чтобы она осталась на свободе, иначе ты погиб.

Наконец балдахин опустился так низко, что коснулся Сади, и тот вдруг почувствовал, что громадная тяжесть давит его грудь.

Он едва мог дышать, и не будь его голова свободна, он, наверно, был бы задушен.

Прошло около четверти часа, и балдахин снова заколебался. Он стал медленно подниматься и вскоре возвратился на прежнее место; в ту же минуту у дверей послышались шаги.

– Сделай вид, как будто бы ты задушен! – шепнула Сирра, поспешно скрываясь за постелью.

Дверь отворилась, и на пороге показался Гуссейн-паша в сопровождении адъютанта и двух солдат, несших свечи.

Сади лежал как мертвый. С каким удовольствием крикнул бы он негодяям, что он жив и что будет время, когда он отомстит своим врагам. Но мысль о Реции удержала его, и он притворился мертвым.

– Да, ты прав, – сказал Гуссейн, обращаясь к адъютанту. – Он умер! До утра пусть он останется лежать здесь. – С этими словами Гуссейн невольно взглянул на балдахин постели. Казалось, при виде этой адской машины его охватил ужас, так как он поспешно отвернулся и молча вышел из комнаты пленника.

Некоторое время слышны были удаляющиеся шаги, затем все стихло.

Всю ночь Реция напрасно прождала возвращения Сирры. Наконец стало рассветать. Ей нельзя было более оставаться в Сераскириате, не подвергая себя опасности быть узнанной, и поэтому она скрепя сердце подошла к воротам, выходившим на берег, думая тут выйти на свободу.

Солдаты, стоявшие у ворот, были очень удивлены, увидя так рано персидского торговца.

– Как ты сюда попал? – спросил один из них Рецию.

– Я пришел сюда еще вчера, – отвечала Реция, стараясь изменить голос. – Но я опоздал и должен был ночевать на дворе.

– Без разрешения караульного офицера никого нельзя выпускать! – закричал солдат. – Назад!

– Но ведь вы видите оба, что я торговец.

– Кто бы ты ни был, но мы тебя не пропустим.

Реция увидела, что ей здесь ничего не добиться, и повернула назад.

Обойдя башню, она направилась к другим воротам, выходившим на дорогу, думая тут попытать счастья.

Солдаты, стоявшие здесь, видели уже накануне персидского торговца.

– Как? Ты опять сюда пришел? – спросил один из них, обращаясь к Реции.

– Я пришел еще вчера вечером! Я торговец розовым маслом.

– Да, я тебя знаю, я купил у тебя вчера опиума. Куда же ты девал свой ящик?

– Я сейчас расскажу тебе, что со мной случилось! Твои товарищи требовали опиума, а у меня его больше не было.

– Как, ты все распродал?

– Все! Где же мне было достать опиума. «Ну, так принеси нам еще, а пока мы оставим в залог здесь твой ящик», – сказали твои товарищи. – Я думал, что они шутят, и ждал до вечера, пока не заснул, но теперь я вижу, что они, пожалуй, и в самом деле не отдадут мне ящика, вот я и хочу поэтому сходить за опиумом.