Совершенный Бог и совершенный Человек с душою разумной в теле человеческом.

Равен Богу по Божественной природе и меньший Бога по человеческой природе.

И хотя Он Бог и Человек, но не два, а Один Христос.

Но как Он Один, то не Божественная природа изменилась на человеческую, но человеческая природа принята Богом.

Один Он есть, но не так, чтобы природы смешивались, но чтобы они образовали единство.

Ибо как разумная душа и тело образуют одного человека, так и человек и Бог образуют Одного Христа,

Который пострадал за наше спасение, сошел в царство смерти, воскрес из мертвых, вознесся на Небо, воссел одесную Отца и вернется судить живых и мертвых.

В пришествие Его все люди воскреснут в своих телах и дадут отчет в делах своих: кто добро творил, пойдут в жизнь вечную, кто зло творил, пойдут в огонь вечный.

Это наша общая христианская вера; кто не верит этому верно и твердо, не может быть блажен.

Оп.: Афанасий Великий. Творения в четырех томах. Ч. 4. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1903. (Репринт: Валаамский монастырь, 1994). С. 477-479.

Сказание об аввах Феодоре и Паммоне блаженного Афанасия, епископа Александрийского, Аммону, епископу Елеархии, и Ермону, епископу Вумастик

В эти времена видел я великих Божиих человеков, Феодора, начальника монахов тавеннисиотских, и отца монахов антинойских, по имени авву Паммона, которые недавно почили. Поелику гоним я был Юлианом, и ждал, что буду умерщвлен им, о чем извещали меня искренние друзья; то в один день пришли они оба ко мне в Антиной, и по общему совету – скрыться мне у Феодора – вступил я на корабль его со всех сторон закрытый, в сопровождении аввы Паммона. Ветер был неблагоприятный; я, болезнуя сердцем, молился; Феодоровы монахи, сошедши с корабля, тянули его волоком; авва Паммон утешал меня, и я отвечал: «поверь словам моим, что сердце мое исполнено твердой веры не столько во время мира, сколько во время гонений. Ибо несомненно уверен я, что, страдая за Христа и укрепляемый Его милостию, если буду умерщвлен, то тем паче обрету у Него милость». Еще не выговорил я этого, как Феодор, устремив взор на авву Паммона, улыбнулся. Поелику же и авва Паммон почти засмеялся, то я сказал им: «для чего смеетесь, когда говорю это? Неужели осуждаете меня в боязни?» Но Феодор говорить авве Паммону: «скажи ему, почему улыбнулись мы». И поелику авва Паммон отвечал: «ты должен сказать это», – Феодор продолжал: «в сей самый час умерщвлен в Персии Юлиан[1]. Ибо так предрек о нем Бог: прозорливый и обидлевый муж и величавый ничесоже скончает (Авв. 2, 5). Восстанет же царь христианин, который будет славен, но недолговечен[2]. Поэтому, нет тебе нужды трудить себя и уходить в Фиваиду, но лучше тайно вступить в свиту, потому что, встретившись с нею на пути и искренно принятый ею, возвратишься в Церковь. А Юлиан скоро поят будет Богом». Так и сбылось. Посему думаю, что многие благоугождающие Богу в монашестве по большей части остаются в сокровенности, потому что не знают их люди; таковы были и блаженный Амун и святой Феодор в горе нитрийской, и раб Божий маститый старец Паммон.

Свт. Афанасий Великий. Творения: В 4 тт. – М.: Изд-во Свято-Преображенского Валаамского монастыря, 1994. – (Репринт изд. 1902-1903 гг.) – Т. 3. – С. 363-364.

Слово на слова: Вся Мне предана суть Отцем Моим: и никтоже знает, кто есть Сын, токмо Отец; и кто есть Отец – токмо Сын, и ему же аще волит Сын открыти (Мф.11, 27)

1) И сего не уразумев держащиеся Ариевой ереси Евсевий и сообщники его, нечестиво говорят о Господе: «Если вся предана (и под словом вся разумеют они господство над тварию), то было когда не имел сего. Если бы не имел, то Он не от Отца, потому что если бы от Отца был, то, как Сущий от Него всегда, имел бы сие, и не было бы Ему нужды принимать это». Но сими-то словами изобличится наиболее их неразумие, потому что изречение сие означает не начальство над тварию, или господство над вещами сотворенными, но имеет в виду дать некоторое понятие о домостроительстве.

Если тогда предана Ему вся, когда сказал сие; то явно, что прежде приятия Им всего тварь не имела в себе Слова. Как же сказано: всяческая в нем состоятся (Кол.1, 17)? Если же вместе с тем, как произошла тварь, вся она предана Ему; то не было нужды предавать, потому что вся тем быша (Ин.1, 3), и излишне было бы предавать Господу то, чему Сам Он Создатель. Он был Господь сотворенного по тому самому, что сотворил сие. Но если уже по сотворении вся предана Ему, то вникни в несообразность. Ибо если предана и на принятии Им, Отец устранился; то подвергаемся опасности впасть с иными в баснословие, будто бы Отец, предав Сыну, Сам отступился от мира. Или если, когда содержит все Сын, содержит также и Отец, то надлежало бы сказать не предана, но Отец принял в общение, как Павел Силуана. А в сем еще более несообразности. Бог ни в ком не имеет нужды и не по необходимости принял в помощь Сына; но будучи Отцем Сыну, чрез Него все творит, и не предает Ему твари, но чрез Него и в Нем промышляет о твари, так что и воробей не падет на землю без воли Отца, и трава не оденется без Бога. Впрочем, тогда как делает Отец и Сын делает доселе (Ин.5, 17).

Итак, суетно мудрование нечестивых. Приведенное изречение не то значит, что они думают; указывает же на Господне во плоти домостроительство.

2) Когда человек согрешил и пал, а с падением его все пришло в смятение, усилилась смерть от Адама даже до Моисея (Рим.5, 14), земля подверглась проклятию, отверзся ад, заключился рай, раздражилось небо, человек в конец развратился и уподобился скотам, диавол же поругался над нами; тогда Бог, Который человеколюбив и не хочет, чтобы погиб созданный по образу Его человек, изрек: кого послю, и кто пойдет? Все безмолвствовали, и Сын сказал: се Аз посли мя. Тогда-то, конечно, Отец сказал Ему: иди (Ис.6, 8,9), предал Ему человека, чтобы само Слово стало плотию и, приняв на Себя плоть, во всем обновило его. Ибо Слову предан человек, как Врачу, чтобы уврачевать от угрызения змия;