предпринята еще в петровское время, когда в 1722 г. учредили Малороссийскую коллегию, располагавшуюся непосредственно в гетманской резиденции в Глухове. При этом на коллегию возлагались обязанности контроля за деятельностью всех местных органов самоуправления и приема от населения жалоб на Генеральную войсковую и полковые канцелярии, а также на судебные органы. Иначе говоря, имперская власть брала на себя роль защитника населения от местного произвола. Однако деятельность коллегии привела к росту недовольства казацкой старшины и распространению в ее среде сепаратистских настроений. Поскольку это совпало с обострением отношений с Турцией и, соответственно, создавало угрозу безопасности страны, в 1727 г. Малороссийская коллегия была ликвидирована, а избрание гетмана возобновлено. В 1734–1750 гг. гетман вновь не избирался, а Украиной управляли Правление гетманского уряду и Канцелярия министерского правления, ликвидированные с избранием гетманом К.Г. Разумовского. Но восстановление «самостийности» не остановило процесс экономической интеграции украинских земель в общеимперское пространство. Так, в 1754 г. после отмены в России внутренних таможен они были ликвидированы и на границе с Украиной.

В 1764 г. Екатерина II приняла отставку последнего украинского гетмана и назначила П.А. Румянцева малороссийским губернатором. В данной ему инструкции подчеркивалось, что центр рассматривает Украину исключительно как имперскую периферию, которая должна приносить ему соответствующую выгоду, в то время как «Россия при всем том весьма малую, а во время последнего гетманского правления почти и никакой от [украинского] народа пользы и доходов поныне не имела». Румянцев возглавил и вновь созданную Малороссийскую коллегию, в которой заседали четверо русских и четверо украинских членов. Но процесс политической и административной интеграции Украины осуществлялся при этом осторожно и постепенно. В 1765 г. были распущены казацкие полки в Слободской Украине, а еще через десять лет упразднена Запорожская Сечь. Однако лишь в 1781 г. было окончательно ликвидировано деление на полки и сотни, и на Левобережной Украине учреждено три наместничества: Киевское, Черниговское и Новгород-Северское. Одновременно была упразднена и ставшая уже ненужной Малороссийская коллегия. В 1783 г. последовал указ, окончательно запретивший крестьянские переходы и, таким образом, утвердивший на Украине крепостное право.

В Уложенной комиссии 1767–1768 гг. представители украинской шляхты требовали уравнения ее в правах с российским дворянством. В последующие годы начался процесс интенсивной миграции представителей украинского дворянства в Россию; некоторые из них получили видные места при российском дворе, что не только означало их личный карьерный рост, но в определенной степени давало им возможность, став частью общеимперской политической элиты, отстаивать интересы своего региона.

Еще осторожнее обращалась центральная власть с прибалтийскими провинциями. На протяжении XVIII в. существовал ряд центральных ведомств (Камер-контора лифляндских, эстляндских и финляндских дел, Юстиц-коллегия лифляндских, эстляндских и финляндских дел, Коллегия лифляндских и эстляндских дел), ведавших финансовыми вопросами и управлением государственными имениями на этих территориях, исполнявших функции высшей апелляционной инстанции и т. д. Однако при этом сохранялись местные органы самоуправления, а также система судебных учреждений, обеспечивавшая важнейшую привилегию прибалтийского дворянства — возможность судиться в соответствии со шведскими законами и процедурами. Более того, делопроизводство в Прибалтике велось на немецком языке, в латышской части Лифляндии жалованье местным чиновникам выплачивалось не русскими рублями, а в иностранной валюте; местное население не было положено в подушный оклад и на него не распространялась рекрутская повинность.

Как и на других имперских окраинах, центральная власть сознавала, что важнейшим путем инкорпорации Прибалтики в состав империи является включение местного дворянства в общероссийскую элиту. Так, в 1730 г. был создан лейб-гвардии Измайловский полк, офицерский состав которого формировался из лифляндцев, эстляндцев и курляндцев. В 1731 г. основан Сухопутный Шляхетный кадетский корпус для дворянских детей, причем из 200 его воспитанников 50 должны были быть остзейцами. В уставе корпуса специально оговаривалось, что «в одном покое могут жить по 6 и по 7 человек кадетов, и у всех позволяется быть двум служителем; и можно определить к российским чужестранных, а к эстляндским и лифляндским российских служителей, дабы тем способом всякой наилучше другим языком обучаться и к оным привыкать мог». Требования представителей лифляндского и эстляндского рыцарства в Уложенной комиссии подтвердить его традиционные привилегии вызвало у Екатерины II нескрываемое раздражение, и в последующие годы на прибалтийское дворянство было оказано сильное давление, в частности с целью уменьшить произвол в его отношениях с крепостными. Вместе с тем императрица активно использовала опыт прибалтийских провинций в организации местного управления при подготовке Учреждений для управления губерниями 1775 г.

Общая направленность губернской реформы Екатерины II, как уже говорилось, была связана с перераспределением власти между центром и регионами в пользу последних, что, по-видимому, по мысли императрицы, должно было предотвратить повторение событий, подобных Пугачевщине. При этом одной из причин, вызвавших это восстание, было как раз стремление центра регламентировать жизнь яицких и донских казаков, а также народов Поволжья.

Среди историков нет единства мнений относительно влияния реформы 1775 г., имевшей многоаспектный характер, на управление страной с точки зрения централизации власти. Так, некоторые исследователи полагают, что смысл политики централизма остался неизменным, в то время как другие обращают внимание на то, что контроль за низшими звеньями местного управления переместился из центра непосредственно в губернии. По мнению одних (О.А. Омельченко), именно этой реформой Екатерина построила «грандиозное здание бюрократической монархии», а другие историки (Я. Зутис, Дж. ЛеДонн) считают, что она, напротив, носила антибюрократический характер. Не вызывает, однако, сомнения, что центральная власть в результате реформы не ослабла, а ее проведение способствовало унификации системы управления империи в целом, ликвидации остатков автономии провинций и превращению России в унитарное политическое образование.

Так, в прибалтийских губерниях начиная с 1779 г. началось постепенное вытеснение традиционных административных и судебных органов институциями, предусмотренными Учреждениями 1775 г., что вызвало сопротивление местного дворянства, и потому процесс растянулся на несколько лет. Правительство при этом действовало крайне осторожно: в 1783 г. права прибалтийских дворян по владению земельными имениями были приведены в соответствие с общероссийскими, а на местное население распространена подушная подать, но одновременно было подтверждено освобождение от рекрутской повинности. Окончательная ликвидация элементов остзейской автономии была осуществлена в 1785–1786 гг. после издания жалованных грамот дворянству и городам, что привело фактически к ликвидации остзейского рыцарства в качестве особой привилегированной корпорации. Неслучайно с конца XVIII в. начинается процесс ассимиляции прибалтийских дворян, в частности посредством заключения браков с представителями русского дворянства, и обрусения значительной их части.

Аналогичные процессы шли и на других имперских окраинах, в том числе в Северном Казахстане, где после ликвидации в 1785 г. ханской власти началось создание учреждений, предусмотренных реформой 1775 г., причем предпринимались усилия по инкорпорации традиционной родовой знати в российскую административную структуру и переводу кочевников на оседлый образ жизни. Важное с точки зрения взаимоотношений имперского центра и окраин значение имела