— Ясно. А что дальше?

Я наморщила лоб, стараясь припомнить все читанное когда-то до последнего слова. Мысленно я воссоздавала в памяти сведения, почерпнутые из пожелтевшей от времени книжицы — «История Англии для детей», прочитанной мною при тусклом свете керосиновой лампы в глинобитной хижине где-то в Персии. Мысленно листая эти полузабытые страницы, я дошла до того места, где речь шла о втором якобитском восстании, известном в истории под лаконичным названием — «45». Все сведения о якобитах умещались на двух страницах, а битве, в которой мы готовились принять участие, был посвящен всего один небольшой абзац.

— Шотландцы победят, — уверенным тоном добавила я.

— Весьма существенная деталь, — с некоторой иронией заметил он, — но хотелось бы знать чуточку подробнее.

— Если ты хочешь знать подробности, обратись к предсказателю, — отрезала я, но тут же смягчилась: — Извини меня. Дело в том, что я больше ничего не знаю.

— Понятно. — Он взял меня за руку и, нежно стиснув ее, улыбнулся. — Не мучайся, Саксоночка. Ты не можешь сообщить мне больше, чем знаешь, но расскажи мне все еще раз…

— Хорошо. — Я ответила таким же нежным жестом, и мы пошли дальше рука в руке.

— Это была замечательная победа, — снова начала я, читая страницы по памяти, — потому что якобиты значительно превосходили своих врагов по численности. Они напали врасплох на армию генерала Коупа — одновременно с восходом солнца, — я это прекрасно помнила, — и началось беспорядочное бегство. Англичане понесли серьезные потери, исчисляемые сотнями погибших, а у якобитов погибло совсем немного — тридцать человек. Только тридцать человек.

Джейми обернулся и посмотрел назад на беспорядочную вереницу своих соплеменников из Лаллиброха. Они шли небольшими группами, болтая и распевая песни. Их было тридцать. И, глядя на них, нельзя было сказать, что их было всего лишь «несколько». Но я видела поля сражений и акры лугов, превратившихся в кладбище после захоронения тысяч убитых.

— Если рассматривать события в историческом контексте, — продолжала я извиняющимся голосом, — количество убитых среди них было довольно… незначительным.

Джейми резко выдохнул, едва разжав стиснутые зубы, и мрачно посмотрел на меня:

— Незначительным. В самом деле незначительным…

— Прости меня.

— Ты тут ни при чем, Саксоночка.

Но я почему-то не могла отделаться от чувства вины.

После ужина мужчины сидели вокруг костра, наслаждались ощущением сытости, переговариваясь между собой и почесываясь. Почесывание было эндемическим заболеванием. Тесные жилища, несоблюдение правил гигиены способствовали повальному заражению. Ни у кого не вызывало удивления, когда тот или иной воин извлекал такой образчик откуда-нибудь из складок своего пледа и бросал в огонь. Вошь вспыхивала искрой и исчезала.

Молодой парень по имени Кинкейд, — впрочем, настоящее его имя Александр, но среди воинов было так много Александров, что было решено присвоить им псевдонимы, — казалось, особенно тяжко страдал от этой напасти. Он яростно чесал то темную кудрявую голову, то под мышками, то, бросив на меня быстрый взгляд и убедившись, что я не смотрю в его сторону, промежность.

— Ну и достается тебе, парень! — сочувственно произнес кузнец Росс.

— Да, — ответил тот. — Эти мелкие твари съедают меня живьем.

— Придется тебе избавляться от всех волос, — заметил Уоллес Фрэзер, сам почесываясь, — на тебя тяжело смотреть, парень.

— Разве тебе не известен лучший способ избавления от этой мерзости? — произнес Сорли Макклюр и, так как Кинкейд отрицательно покачал головой, наклонился и осторожно вытащил горящую головню из костра. — Подними-ка свою юбку на минуту, парень, и я выкурю их оттуда, — предложил он под смех и улюлюканье окружающих.

— Проклятый откупщик, — пробормотал Муртаг. — Смотри до чего додумался!

— А ты знаешь лучший способ? — Уоллес скептически поднял широкие брови, наморщив при этом загорелый лоб.

— Конечно. — Муртаг торжественно извлек из ножен кинжал. — Парень — сейчас солдат. И должен действовать по-солдатски.

Открытое, доверчивое лицо Кинкейда выражало нетерпеливое ожидание.

— Как это?

— Очень просто. Берешь кинжал, поднимаешь юбку и сбриваешь половину волос в промежности. — Он осторожно поднял свой кинжал. — Но помни: только половину.

— Половину? Понятно… — Кинкейд был само внимание, однако лицо его выражало сомнение. Я заметила, что на лицах людей, сидевших вокруг костра, появились улыбки, но никто пока не смеялся.

— И только потом, — Муртаг жестом указал на Макклюра, — ты поджигаешь вторую половину, и когда эти твари начнут выпрыгивать, рази их кинжалом.

Кинкейд так покраснел, что это было заметно даже при свете костра, а сидевшие вокруг мужчины взревели разом и заулюлюкали. Началась грубая потасовка, стали размахивать горящими поленьями, выхваченными из пламени костра. Именно в этот момент, когда, казалось, это грубое развлечение вот-вот перейдет в серьезную драку, появился Джейми, ходивший проверять лошадей. Шагнув в круг, он достал из-под мышки две глиняные бутылки и бросил одну Кинкейду, другую Муртагу. И тут же все затихли.

— Все вы глупцы, — объявил он. — Второй способ избавиться от вшей — это вылить на них виски, чтобы напоить допьяна. Когда они уснут и захрапят, просто встать — и они посыпятся с тебя.

— Второй способ лучше, говоришь? — спросил Росс. — А могу я спросить, какой из них самый лучший?

Джейми снисходительно улыбнулся всем, сидящим вокруг костра, словно отец, посмеивающийся над недомыслием детей.

— Пусть твоя жена выберет их, одну за другой. — Он изобразил поклон, повернувшись ко мне, и, приподняв бровь, произнес: — Не доставите ли вы мне такое удовольствие, леди?

Шутки шутками, но это был единственный реальный способ избавиться от вшей. Я тщательно расчесывала свои волосы, утром и вечером, мыла их тысячелистником каждый раз, когда мы останавливались возле водоема, достаточно глубокого, чтобы можно было искупаться в нем, и только таким способом спасалась от этой напасти. Сознавая, что я смогу избежать вшей только до тех пор, пока их не подхватит Джейми, я предпринимала то же самое и по отношению к нему. Каждый раз, когда я могла заставить его посидеть спокойно некоторое время, я искала у него в голове, перебирая за прядью прядь.

— Обезьяны-бабуины занимаются этим все время, — заметила я, осторожно вытаскивая лисохвост из его густой рыжей гривы. — Но мне кажется, они съедают продукты своего труда.

— Пожалуйста, не продолжай, Саксоночка, — взмолился Джейми. Он ежился от удовольствия, когда расческа мягко скользила по его волосам.

Огонь костра тысячами сверкающих бликов отсвечивал на моих руках.

— Мм… Ты не представляешь, как это приятно, когда кто-то расчесывает тебе волосы.