Так что теперь, заполучив наконец в свое полное распоряжение живого и настоящего зрителя, я пребывала в полном восторге. Это не могло не сказаться на моих ораторских способностях: гном слушал меня раскрыв рот, я же, видя такой энтузиазм, спешно добавляла все новые и новые аргументы. Вещала я что твой царский герольд; трое эльфов, тихо жевавших гречку за соседним столом, один за другим навострили уши. Наемник-вышибала, бдительно маячивший у двери, — и тот начал коситься в мою сторону.

— Вот за этим-то вам и нужен маг! — триумфально закончила я, почувствовав, что начинаю уставать.

Гном ошеломленно потряс головой, точно стараясь вытряхнуть из ушей застрявшие там слова.

— Ладно, — с некоторой оторопью сказал он. — Пошли-ка тудой, поговорим.

«Тудой» оказалось маленькой комнаткой за стойкой. Я села на продавленный стул, гном опустился в потертое кресло. Судя по обстановке, я все-таки не ошиблась: корчма явно не находилась на пике популярности.

— Ну рассказывай, — велел гном, отрывая меня от размышлений. — Чего могешь-то?

Что я умела в совершенстве — так это отвечать вопросом на вопрос.

— А вам чего надо?

Корчмарь подумал, машинально комкая бороду в руке:

— Ну… веселое чего-нибудь сбацать можешь?

Я на секунду задумалась, потом щелкнула пальцами. Посреди комнаты немедленно материализовалось трое эльфийских менестрелей (внешностью очень напоминавших троих эльфов из моей группы — надеюсь, ни Келлайн, ни Келефин с Куругормом в «Пьяного демона» не заходят). Менестрели были в некотором подпитии, что только добавляло им веселья: лютня, флейта и маленький барабанчик звучали не то чтобы в такт, но ноги почему-то так и просились в пляс. Все трое усиленно корчили забавные физиономии, причем лично мне больше всего понравился лютнист: наяривая на своем инструменте нечто подозрительно напоминавшее обычный тыгдын,[2]он выглядывал из-под длинных темных волос с такой комичной мрачностью, что разом напомнил мне Куругорма, завалившего зачет у Шэнди Дэнн, Рихтера, косящегося из-под знаменитой челки, и классического лубочного злодея, в щелку наблюдающего за перемещениями главной и безнадежно любимой им героини.

— Остроухие… — насмешливо хмыкнул гном. — Ничего, сойдет. Чего еще смогешь? Ну… вот если клиент какой напьется до лепреконов,[3]можешь его отсель выставить, да чтобы он к нам еще раз захотел зайти?

— А вышибала у вас на что? — поразилась я.

Корчмарь досадливо дернул бороду, точно проверяя, а не приклеенная ли.

— Вышибала… Он, знаешь ли, деньгу считает — только свист стоит. Ежели денек спокойный, то одна денюжка, а ежели какого пьянчужку выбросить прочь — так совсем другая. Ну а коли, не приведи боги, ему еще и по морде прилетит, — совсем в разорение вгонит!.. Да и кому ж еще раз сюдой зайти захочется, ежели в прошлый тебя отсюда ласточкой выбросили?

Я задумалась покрепче. Эльфы, поняв все как надо, потихонечку прекратили свой тыгдын и ненавязчиво растворились в пространстве.

Поначалу я собралась продемонстрировать корчмарю богатую коллекцию бестиологических монстров. Но потом меня посетила совершенно гениальная идея; я зажмурилась, как можно точнее представляя результат, а когда открыла глаза…

— Ты чего это тут делать собрался, а, мерзавец?!

От открытой двери к нам двигалась гномка, невысокая, зато настроенная крайне решительно. Весь ее облик, начиная от аккуратного передника и заканчивая крахмальным чепцом, показался мне в тот момент ужаснее всякого демона — хоть пьяного, хоть трезвого. Особенный страх внушал сковородник, зажатый в правой руке.

— Дети плачут, жена извелась вся, а он тут с друзьями лыковку хлещет! А ну пшел домой, пьянь несчастная! Забыл, что завтра мама приезжает?!

— Дорогая… — с мольбой выдохнул гном, глядя на нежданную гостью как василиск — на таксидермиста. — Дорогая… ну что ты, солнышко… Я больше не буду…

— Не будет он! — фыркнула гномка, упирая руки в боки. — Так я тебе и поверила, брехуну! А эти тоже мне друзья! Только и горазды, что первач с утреца хлебать! Да вам хоть спиритусу налей, все выжрете!

— А… а…

Честное слово, гном был полностью морально уничтожен. Поняв это, я щелкнула пальцами, спешно убирая иллюзию; едва разгневанная гномка исчезла с глаз долой, как корчмарь шумно выдохнул и вытер рукавом пот со лба:

— Ну девка, даешь… Твоя работа?

Я гордо кивнула и, подумав, пояснила:

— Могу так, а еще могу по-другому. Если, скажем, не супругу начаровать, а друга. Чтобы позвал отмечать дальше, в другом трактире… показать?

— Не-эт! — замахал руками корчмарь. — Я тебя и так возьму. Только одно… Как, бишь, тебя кличут?

— Яльга Ясица.

— У тебя, Яльга, этот… сер… чер… ну документ!..

— Сертификат?

— Ага, точно! Чертификат у тебя имеется?

— Нет, — не смущаясь, сказала я. — Но имеется справка об отличной учебе. Показать?

— Да не, не надо… Это же я не для себя, а для Податного Приказа. А то они там звери… Ладно. Значица, так. Что касаемо работы и гонорара…

Мы ударили по рукам минут через сорок горячего обсуждения, споров и попыток встать и уйти прочь. Работать мне нужно было четыре дня в неделю, получая шесть золотых за месяц ударного труда или три — ну ладно, ладно, четыре! — золотых за спокойную работу. Плюс бесплатная кормежка в пределах трех серебрушек. Касательно темы иллюзий никаких распоряжений не поступило: гном целиком и полностью положился на мое воображение, сказав, что моей головы «и на двоих бы хватило». Кажется, он еще так и не отошел от явления горячо любимой супруги.

Часть гонорара я затребовала вперед. В том числе тарелку гречки с мясом и кружку молока, нежно любимого мною с самого детства. Трое эльфов уже ушли, служанка протерла стол, и я с чистой совестью за него села. А что — удобное место, у окна.

— Яльга, — неожиданно окликнул меня гном, когда я в очередной раз с наслаждением глотнула молока. Я вопросительно посмотрела на корчмаря: выглядел он слегка смущенным. — Ты вот что скажи… а настоящую Розалию вот так развеять смогешь? Ну не навсегда, часика на два…

— Не знаю, — серьезно сказала я, поддевая на вилку кусочек мяса. — Надо потренироваться. А что?

— Ты не думай, — заговорщицким шепотом поделился со мной гном. — Я, ежели что, в долгу не останусь. Потренируйся там, ладно?