Совещание было собрано в обстановке строгой секретности. Генералы прибывали в Москву в закрытых вагонах или на военных самолетах. Их встречали в укромных местах и в закрытых машинах доставляли во внутренний двор гостиницы «Москва». Генералам, которые прибыли в Москву из других мест, выход на улицы столицы был запрещен. Газеты Дальневосточного фронта и военных округов продолжали печатать портреты своих командующих и репортажи об их повседневной деятельности, создавая впечатление, что они находятся не в Москве, а на своих боевых постах. Перед началом заседаний во внутреннем дворе гостиницы генералов сажали в закрытые автобусы и доставляли в Генеральный штаб. Таким же порядком после завершения заседаний возвращали в гостиницу. Понятно, сама гостиница была «очищена от постороннего элемента» и находилась под особой охраной и наблюдением.

Пока существовал Советский Союз, материалы совещания были закрыты грифом «Совершенно Секретно». Если бы Советский Союз не сгнил и не рухнул, то сейчас об этом совещании мы бы знали только то, что рассказал Жуков.

Почему-то ни наших официальных историков, ни наших многочисленных прикормленных друзей за рубежами эта секретность не удивляет. А ведь ситуация невероятная! За шесть месяцев до германского вторжения состоялось совещание, на котором 9 дней сидел Сталин, весь состав Политбюро и все высшее руководство Красной Армии. Они о чем-то говорили, что-то обсуждали, о чем-то спорили. Они готовились к святой оборонительной войне, к отражению вражеского нашествия. И вот война началась, отгремела и завершилась. Прошло десять лет после ее начала, двадцать, тридцать и пятьдесят лет, но нельзя рассказывать о том, как руководство Советского Союза и Красной Армии готовилось к отражению агрессии!

Да почему же!?

И еще: никому из участников совещании рассказывать о нем нельзя, ибо тайна военная, а Жукову — можно.

Но тайна, это нечто вроде воздуха в резиновом шарике. Стоит шарик чуть иголочкой ткнуть, и все содержимое через дырочку вырвется наружу, а шарик лопнет. Стоит какому-нибудь Жукову болтнуть лишнего, и тайна перестанет быть тайной. Но в нашем чудесном государстве этого почему-то не происходило. Жуков открыто рассказывал о совещании высшего командного состава, которое состоялось в декабре 1940 года, но от его болтовни тайна не переставала быть тайной. Материалы совещания все так же оставались совершенно секретными, несмотря на то что Жуков эти секреты открыл всему свету.

Что же это за тайна такая, если ее можно выбалтывать?

3 января 1939 года Верховный Совет СССР пересмотрел и утвердил новый текст военной присяги, а также Положение о порядке ее принятия. 23 февраля 1939 года вся Красная Армия была к присяге приведена. Весь личный состав, от рядового до маршала, принимал присягу в индивидуальном порядке. Каждый подписывался под ее текстом. В тот день военную присягу принял и сам Сталин.

И вот через 30 лет, в 1969 году, вышли мемуары Жукова. И Жуков рассказал, что на совещании высшего командного состава в декабре 1940 года обсуждалась вопросы возможного нападения Германии на Советский Союз и отражения гитлеровской агрессии. Все это весьма интересно, но это разглашение секретов, ведь в момент выхода мемуаров Жукова материалы совещания хранились как величайшая государственная тайна, которую предполагалась никогда не раскрывать.

Жуков, принимая присягу, клялся «хранить военную и государственную тайну». А завершалась присяга так: «Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся».

Никто Жукова от военной присяги не освобождал. Он клялся быть верным присяге не до пенсии, а «до последнего дыхания». Я-то, простой советский офицерик, прочитав в 1969 году откровения Жукова про совещание высшего командного состава, решил: злой умысел налицо, вот сейчас Жукова Георгия Константиновича постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся.

Не тут-то было! За нарушение присяги Жукова тут же постигла всеобщая безумная любовь, обожание и обожествление. Я еще тогда подумал: ах, вот где таится секрет успеха и всенародной любви!

Как же дошли мы до жизни такой? Жуков демонстративно, на виду всего мира, нарушил присягу, но почему никто не обвинил его в предательстве? Жуков по злому умыслу разглашал военные секреты страны, а его почему-то не объявили во всесоюзный розыск? Куда смотрели наши компетентные органы?

Как объяснить поведение Жукова и поведение руководителей страны, которые попустительствовали изменнику?

Неясности прояснилось после крушения Советского Союза.

Оказалось, что Жуков нас обманул. Он только прикидывался предателем, но никаких военных тайн не раскрыл. В данном случае присяга Жуковым не было нарушена: о ходе совещания высшего командного состава Жуков просто врал. Он рассказывал в своей книге: «Все принявшие участие в прениях и выступивший с заключительным словом нарком обороны были единодушны в том, что, если война против Советского Союза будет развязана фашистской Германией…» («Воспоминания и размышления» С. 191)

Это не так. Ни о каком нападении Германии на Советский Союз речь не шла. Речь шла о нападении на Германию. Вот потому материалы совещания и оставались совершенно секретными до тех пор, пока не рухнул Советский Союз.

Сам Жуков говорил на том совещании о новых приемах нападения. Внезапного нападения. И все выступающие говорили только об этом. Например, начальник штаба Прибалтийского особого военного округа генерал-лейтенант П. С. Кленов, который выступал первым после Жукова, говорил не о простых наступательных операциях, но об операциях особого рода: «Это будут операции начального периода, когда армии противника не закончили еще сосредоточение и не готовы для развертывания. Это операции вторжения для решения целого ряда особых зада… Это воздействие крупными авиационными и, может быть, механизированными силами, пока противник не подготовился к решительным действиям… Механизированные части придется использовать самостоятельно, даже несмотря на наличие крупных инженерных сооружений, и они будут решать задачи вторжения на территорию противника». (Накануне войны. Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23-31 декабря 1940». Москва. Терра. 1993. Стр. 153-154)

После распада Советского Союза стенограмма совещания была опубликована отдельным томом. Но в наши головы давно вбиты фантастические рассказы Жукова о том, что якобы накануне войны советские генералы обсуждали вопросы отражения германской агрессии. Потому мы не ищем новых материалов о начале войны: и так все ясно. Потому книгу о совещании высшего командного состава мало кто заметил.

А зря. Всю книгу мне не пересказать. В ней 407 страниц. Ее надо найти и прочитать три раза. Или четыре.

О характере этого совещания можно судить по короткому обмену репликами. Генерал-лейтенант Ф. Н. Ремизов, командующий войсками Орловского военного округа, начинает свое выступление обращением к народному комиссару обороны Маршалу Советского Союза С. К. Тимошенко: