— Тебя удивляет обстановка? — спросила она.

— Эта комната — полная противоположность тому, что я ожидал увидеть.

— А что же ты ожидал?

— Что-нибудь строгое, рациональное, короче, что-нибудь во французском стиле, простое и элегантное. Но никак не это…— В этом интерьере есть что-то личное и прекрасное и, надо сказать, тревожное… И уж точно могу сказать, что это не комната деловой женщины!

— А ты, Рикардо, видишь меня исключительно как деловую женщину? — спросила Пози, теребя носком туфли леопардовую шкуру под своими ногами и думая о том, что, видимо, этот мужчина имеет богатый опыт в области дизайна квартиры деловой женщины.

— Конечно. А разве не так?

Она была готова допустить это, но только отчасти. Деловая женщина! Фу! Как скучно и сухо! Нет, она не соответствовала этому определению, однако возражать не хотелось.

— Именно так.

— И еще,— его темные глаза оценивающе скользнули по ней,— ты печешь бисквиты…

— Конечно, я ведь женщина! — вспыхнула она, не в состоянии оставить без внимания его замечание.

— Ты не просто женщина, ты истинная женщина в полном смысле этого слова,— пробормотал он и, резким движением поставив тарелку на стол, откинулся на спинку кресла.

Какое-то время он сидел молча, заложив руки за голову и рассеянно глядя на стены.

— Должен сказать, ты очень неплохо рисуешь!

— Но почему это удивляет тебя? спросила она, чувствуя, как его похвала бальзамом растекается по сердцу. — Я ведь всегда увлекалась живописью, ты разве забыл?

Свет померк в его глазах.

— Да, помню. По правде говоря, я думал, что именно этим ты будешь заниматься в жизни, но ты выбрала занятие, противоположное твоему таланту.

Пози почувствовала болезненный укол в сердце; она подняла глаза и с решимостью посмотрела на него.

— Это потому, что за работу модели хорошо платят, а за картины—нет. В отличие от тебя я вынуждена была сама зарабатывать на жизнь.

— Так вот как ты думаешь обо мне? Считаешь, что я баловень судьбы? Ты уверена, что мне все преподнесли на блюдечке? Если так, Патриция, то ты глубоко ошибаешься. Мой отец взял меня в дело, но поставил на самую первую ступеньку служебной лестницы. Он хотел, чтобы я прошел через каждый участок производства, коим мне предстояло управлять. Мой путь не был усыпан розами: зависть окружающих, которые не в состоянии простить тебе, что в конце концов ты унаследуешь семейный бизнес, неизбежная изолированность, одиночество и работа, работа, работа…

Я трудился до седьмого пота, развивая бизнес и поднимая его на сегодняшний уровень. И продолжаю это до сих пор… Его голос странно сорвался.

— В твоих словах столько горечи, — тихо сказала она.

— Возможно. Меня беспокоит, что в течение нескольких лет большие деньги были пущены на ветер стараниями моей мачехи, но, надеюсь, что вскоре все будет восполнено.— Он холодно усмехнулся.— Мой отец сейчас занят разводом. Потребуется еще какое-то время, но, слава Богу, скоро все закончится.

Его усмешка исчезла, и губы плотно сжались.

— Ты осуждаешь ее за расточительность? Я помню, была какая-то история с кредитными карточками. Бьянка рассказывала про громадные счета…

— Жадность простительна,— перебил он,— предательство — нет.

Его сверкающий пристальный взгляд, казалось, пронзил ее. Пози невольно поежилась. Можно подумать, что тебя когда-нибудь предавали, пронеслось у нее в голове. Ни одна его женщина просто не посмела бы взглянуть на другого мужчину.

— А как твоя сестра, чем она теперь занимается? — спросила она, желая переменить тему.

— Бьянка? Отлично. Подобно тебе, она независимая деловая женщина. У нее юридическая практика в Милане.

— С ума сойти! Бьянка—юрист? Уму непостижимо!

— Кажется, ты удивлена?

— Да. Она, должно быть, очень изменилась.

— Все мы меняемся с годами. Да и перемена школы пошла ей на пользу.

Пози ждала, что сейчас он начнет вспоминать прошлое и вскрывать старые раны, но его следующие слова немало удивили ее.

— Ты ведь иногда тоскуешь по семейному счастью, Пози? С детским шумом, мужем?

Что-то перевернулось в ее сердце, когда она представила себе эту идиллию — несколько темноволосых ребятишек, играющих у ног мужчины, лицо которого имело несомненное сходство с Рикардо.

— Да.— Она услышала, что ее голос дрожит.— Но ведь ты сам сказал, что я деловая женщина. Муж, дети… не очень совместимы с моей работой.

— И поэтому ты никогда не была замужем?—переспросил он.

Нет, не поэтому. Причина заключалась в человеке, сидевшем напротив нее. Она так и не вышла замуж, потому что не встретила мужчину, равного ему. А ее работа и круг знакомых не оставляли на то никакой надежды.

Пози глубоко вздохнула и промакнула губы салфеткой.

— Я просто полностью поглощена своей работой.

— Да, держу пари, что это так,— угрюмо усмехнувшись, подтвердил он.

Огонек ревности засветился в глубине его глаз. Пози уловила знакомые нотки назревающего конфликта и поспешно поднялась.

— А теперь, Рикардо, я вынуждена просить тебя оставить меня,— вежливо произнесла она.— Я очень устала.

Он поднялся.

— Спасибо за кофе, — сказал он и поставил чашку на поднос в тот самый момент, когда она ставила свою.

Их пальцы невольно встретились. Пози отступила назад, ее ноги внезапно задрожали, и она не успела отстраниться, когда его рука сильно и властно схватила ее за запястье. Этого мимолетного контакта было достаточно, чтобы тело Пози отозвалось с мгновенной готовностью, напоминая ей, каким жгучим может быть его прикосновение.

Чувствовал ли он ускорение ее пульса под своими пальцами? Может быть, поэтому он смотрел на нее сверху вниз так странно, и обычно твердая складка его губ вдруг стала мягко-безвольной.

— Спасибо за этот вечер,— сказала она, задыхаясь, но не делая попытки освободиться.

— Пожалуйста,— мягко ответил он, в свою очередь не давая ей уйти.— Я тоже получил удовольствие…

Удовольствие… Это слово как эхо звучало у нее в мозгу. Она чувствовала, как земля начинает уплывать из-под ног… Рикардо мог подарить ей такое наслаждение! Несказанную радость… Ей нужно только решиться… только намекнуть. Она непроизвольно провела языком по пересохшим губам. Глаза Рикардо потемнели от желания.

— Ты не должна делать такие движения, дорогая, — заметил он приглушенно.— Ты провоцируешь меня.— Глаза его слегка затуманились, взгляд стал бархатным и нежным.

Она медленно погружалась в какой-то сладостный омут, не сводя с него сияющих глаз, с восторгом и испугом наблюдая, как страсть охватывает его. Он по-прежнему крепко сжимал ее запястье. О Господи, помоги мне, в отчаянии молила она.