– Посмотрим, – сказал скептически тренер. – Вообще-то знакомы с боксом?

– Я в кузне робил, – сказал гигант тщеславно.

– Этого маловато, – произнес тренер с сожалением.

– Ерофеев, ты что, очумел? – заволновался толстяк. – Ты спасибо скажи. Он еще выбирает! – сказал он Леониду возмущенно. – Руки будет потом целовать, безобразник.

– Ну-ка, выйдем на минуточку,– предложил тренер толстяку.

– Сивый, присмотри за ребятами! – крикнул тренер, направляясь в коридор.

Толстяк пошел за ним, негодуя на его привередливость.

Гигант осматривался по-хозяйски. С любопытством разглядывал пневматические груши.

– Мне-то скоро дадут эти варежки? – спросил он с нетерпением.

– Придется малость обождать, – сказал Сивый.

Хороший тяжеловес для каждой команды находка. Поэтому все спортсмены, забросив работу, собрались вокруг.

– Че ждать-то? – спросил гигант.

– Еще посмотрим, стоит ли, – сказал Сивый мягко.

– Ну, тогда давай, – потребовал гигант, подняв кулаки, как булыжники.

– Ты что? Смеешься? – сказал Сивый. – Бокс тебе не игрушка.

– Да я не зашибу, я осторожненько, – пообещал гигант.

– Сивый, отдай его мне, – сказал один из тех, что топтались до этого в спарринге.

Этот парень был смугл и гибок. Он бил перчаткой о перчатку и переступал ногами. По губам его бродила усмешка.

– Нельзя, Веселов. Первый день, что ли? – сказал Сивый с упреком.

– Этот будет послабже, квелый больно, – сказал гигант с сомнением. – Но ты за него не боись.

– А ты легонько, – попросил Веселов и повернулся к Сивому.

– Слушай, я только телом. Без рук. – Тут гигант весело покачал головой: мол, и шутник этот парень! – Зато он поймет, что такое бокс, – продолжал Веселов настойчиво.

– Разве что так, – заколебался Сивый.

– Да ты не боись, – повторил гигант.

Он с извиняющейся улыбкой начал стягивать пиджак, который пугающе трещал при каждом его движении.

– Веселов, – сказал Сивый, поглядывая на дверь. – Только без рук, уговор?

– Уговор. Будет чистенько, – откликнулся Веселов и вытер нос перчаткой.

Веселов помог гиганту управиться с перчатками и сказал:

– Ну-ка, ступай сюда.

Гигант, оглядываясь на Леонида, вышел на середину зала в длинных сатиновых трусах. На лице его было написано, что он тут долго возиться не станет, то есть только вежливость заставляет его возиться с детьми.

Веселов провел перед носом гиганта перчаткой и отступил. Гигант удивился этому, как очень смелой шутке, и протянул свою оглоблю, желая толкнуть в плечо дерзкого насмешника. А тот легко увильнул и мазнул гиганта по челюсти.

– Веселов, не забывайся, – напомнил Сивый испуганно.

– Оставь его, Весло, – сказал кто-то из боксеров.

Гигант между тем обиженно шел на Веселова.

– А покажи-ка ему, – сказал толстяк, входя в зал и сразу же петушась.

За ним появился тренер.

– Отставить, – сказал тренер. – Веселов, на место.

Но гигант принялся бегать за Веселовым, постепенно распаляясь; ему не терпелось съездить в ухо обидчику, но тот играючи уходил.

Леонид каким-то чутьем угадал то, что сейчас последует. То есть по еле уловимой изготовке Веселова. Он тронул тренера за локоть. Но тренер тоже заметил, в чем дело.

– Веселов! – окликнул тренер.

Но Веселов уже ударил в реберную дугу. Гигант согнулся от боли в три погибели. Сивый и Вася подхватили его под руки и повели на скамейку. Толстяк растерянно моргал редкими ресницами.

– Уже все? – спросил толстяк.

– Я ему говорил, он обещал без рук, – сказал Сивый тренеру, обернувшись.

– Сработал рефлекс. Я нечаянно, – заладил тотчас Веселов, пряча довольную усмешку.

– «Нечаянно, нечаянно», – передразнил тренер.

– Ну, я пошел. У меня там люди, – сообщил толстяк, пряча глаза.

– Забыли товар, – бросил вслед толстяку Веселов.

– Веселов, кому говорят! И все вы, марш по местам, – зарычал тренер.

– Колоритный парень этот Веселов, – сказал Леонид, присаживаясь к Васе.

Вася хлопотал над гигантом – помогал надеть штаны.

– Он не спортсмен. Пижон, вот он кто, – ответил Вася сквозь зубы.

Леонид помог собрать гиганта. Позеленевший детина ушел, слабо и виновато улыбаясь и сдерживая дурноту. По дороге он оглянулся и прибавил шаг – за ним шел Веселов, развязывая зубами бинт, который намотан был на кисти рук. Гигант почувствовал его затылком, что ли. И невольно юркнул за дверь. Веселов отплюнулся нитями бинта и не спеша вышел следом в коридор.

Уходя, Леонид еще раз увидел Веселова. Тот стоял в коридоре в сторонке с худощавым стариком. Они точно по команде посмотрели на Леонида – это длилось мгновение, – опять повели свой разговор о чем-то. Старик говорил быстро и горячо. На лице его было написано выражение: «Верьте – не верьте, но это так». Леониду показалось, что старик при этом даже подмигнул. Веселов выслушивал, набычившись, и разматывал все тот же бинт.

В управлении Леонида ждало известие из исправительной колонии, где Маргасов отбывал срок в одно время с Володиным. Леонид посылал запрос, и вот пришла такая бумага.

– А память моя не так уж плоха. Вас-то я запомнила с первого раза, – сказала актриса.

Судя по всему, она проснулась поздно, ее глаза были еще припухшими. И вообще в этаком домашнем виде, без своей парфюмерии она выглядела не блестяще. Леониду стало неловко, будто он ненароком влез в чужую тайну. Он замялся на пороге.

– Ну, входите же, – сказала актриса и затем повела его в комнату, хлопая стоптанными шлепанцами.

В комнате завтракали, и какая-то старушка – надо полагать, мамаша – мигом усадила его за стол. Захлопотала так, словно Леонид был не менее как жених. Самым прозаическим образом актриса принялась делать ему бутерброды с колбасой и сыром. Ее лицо опять показалось ему прекрасным, но теперь как-то по-домашнему: оно излучало тепло и доброту. Такое живое и естественное лицо. И, судя по всему, гость ей нравился тоже, у нее были ласковые глаза.

«Она бы понравилась мне даже в качестве самой заурядной прачки, – решил Леонид. – Главное – она хорошая, милая женщина. А слава и всякие там шикмодерны – это уже вторичное».

Леониду было радостно, словно он открыл великую истину. Ему стало необыкновенно легко рядом с этой женщиной. Уж с ней-то он мог говорить просто и о чем угодно, не испытывая обычного стеснения. И было ясно, что она понимает его с полуслова. А сам он казался себе живым и остроумным. Он было собрался пригласить ее вечером в кино, но тут пришел высокий красавец летчик. Он оказался мужем актрисы.